Александр Бадак - Всемирная история. Том 2. Бронзовый век

Северные и южные владения были покорены и замирены. Прежний союзник сирийцев — царь Митанни, был другом фараона. Заговор некоторых сирийских и палестинских правителей, имевший целью склонить на свою сторону вавилонского царя, не удался. Царь Вавилонии отверг предложения заговорщиков.

Азиатские цари преклонялись перед блеском египетского золота и мощью египетского оружия. Вавилонский и митаннийский правители слали египетскому «брату», как залог дружбы, своих царевен. Сами они при этом не получили из Египта ни одной царской дочери.

Сирийские владетели даже не смели открыто отложиться от Египта, когда хетты начали интриговать в их стране.

Итак, египетская держава стояла на вершине своего могущества. Новосозданный храм Амона и царский поминальный храм, от которого уцелели громадные изваяния царя (так называемые «колоссы Мемнона») затмевали своим величием все прежде созданное в столице. Сказочным великолепием поражал двор Аменхетепа III.

На одной из четырнадцати стен, установленных на восточном берегу Нила, где располагалась древнеегипетская столица Ахетатон, высечена такая надпись: «Рано утром, когда первые лучи солнца озарили землю, на сверкающей золотом колеснице к берегу Нила приехал фараон. Он был Подобен самому богу солнца Атону, который наполняет своим светом всю землю. И повелел царь созвать всех придворных, военачальников и вельмож, и поклялся перед ними: „Как живет мой отец Атон, прекрасный, живой! Я сотворю здесь столицу Ахетатон (Небосклон Атона) для отца моего Атона на этом месте, которое он сам сотворил, окружив его горами!“»

Эта надпись была сделана во время правления сына и преемника Аменхетепа III — Аменхетепа IV (около 1400 г. до н. э.), который на шестом году своего правления повелел называть себя Эхнатоном (Аменхетеп означает «Амон доволен», Эхнатон — «Атон доволен»).

Правление Аменхетепа IV было ознаменовано попыткой новой служилой знати, выдвигавшихся по службе мелких рабовладельцев или лиц, имевших возможность и стремившихся стать рабовладельцами, оттеснить потомственную знать от власти.

Сам Аменхетеп стоял во главе этого движения. Он в свою очередь стремился к укреплению своей власти путем ослабления жреческой потомственной знати. Нововведения Аменхетепа-Эхнатона сопровождались крутыми мерами. Прославление его за возвышение и обогащение безродных людей стало излюбленным мотивом в надписях новых сановников. Многие из них прямо заявляли, что они были возведены в сановники из ничтожества.

Из Фив, как уже упоминалось в надписи на стеле, столица была перенесена во вновь основанный город на полпути между Мемфисом и Фивами. Это место теперь известно под названием городища Эль-Амарны.

Амон, другие божества и храмы, а также местная знать, для которой они служили опорой, впали при дворе в немилость. Сила Амона однако казалась Аменхетепу настолько могущественной и опасной, что имя и изображения отвергнутого бога повсеместно уничтожались, дабы, согласно представлениям того времени, избавиться от его невидимого присутствия… Аменхетепом IV был введен новый государственный культ. Предметом его стало уже не то или иное местное божество, как главное среди других, а особое царское божество.

Это было древнее фараоновское божество — Солнце, но только не в своем прежнем виде местного бога, а как «живой» солнечный диск Атон. Новая знать, всецело поддерживающая царскую власть, чтила это божество, а вместе с ним и самого царя: Аменхетепу IV служило особое жречество.

Округа новой столицы вместе с ее богатыми угодьями, скотом, кораблями и мастерскими была посвящена Атону. Храмовые склады были полны богатств, жертвы приносились с невероятной расточительностью.

Жрецы нового бога теперь управляли всем этим хозяйством. Они хвалились своей принадлежностью к новым людям. Все это, естественно, наносило ощутимый удар по старой знати, жречеству старых богов. Культы их лишились прежней щедрой государственной поддержки и вытеснялись единым государственным культом, а то и вовсе прекращались.

Все стороны общественной жизни подверглись изменениям. Разрыв со стариной, со многими ее условностями ощущался во всей духовной жизни Египта времени Аменхетепа-Эхнатона. Подчеркнутое стремление к живости и правдивости передачи действительности отличало изобразительное искусство. Прежде чем это веяние породило замечательные и самобытные произведения, в переломные годы, неумеренно подчеркивая природные особенности оригинала, художники доводили их до уродливой гиперболизации.

Сложная внутренняя обстановка, сложившаяся в Египте, ограничила возможности проведения прежней захватнической внешней политики. Фараон требовал средства для своей новой знати, не заботясь о дарах соседним государствам, которые были необходимы, в то время для поддержания дружественных отношений между странами.

Прежде всего египетскому двору требовалась дань. Если кто-либо из владетелей (даже самых подозрительных) округлял свои владения за счет соседей (хотя бы самых верноподданных), фараону было до этого мало дела. Главное, чтобы дань поступала исправно и в нужном размере. Натиск хеттов в Сирии, к примеру, усиливал стремления «северных земель» к отпаданию. Хотя источники того времени, надо сказать, все-таки упоминают о нескольких карательных походах в северные и южные владения.

Эхнатон процарствовал семнадцать лет, после чего умер. Зятья фараона, наследовавшие ему один за другим, отнюдь не собирались столь же безоговорочно проводить его политику. Сменккара, первый из наследников, восстановил почитание Амона. При втором, Тутанхатоне (переименованном позже в Тутанхамона), бывшем в момент вступления на престол еще мальчиком, новый культ Атона перестал быть государственным. Во времена Тутанхамона отстраивались заброшенные храмы, юный фараон одаривал их рабами, продовольствием и сокровищами. Как говорит одна из его надписей, Тутанхамон делал жрецами представителей знати тех городов, которые оставались центрами почитания старых богов. В надписи подчеркивается, что царь назначал жрецов из детей местной знати.

Назревало примирение новой и старой знати, несмотря на то, что положение новой знати не претерпело никаких драматических изменений. Уже в предыдущие царствования, говоря словами надписи Тутанхамона, «если посылали войско в Сирию-Палестину расширить границы Египта, не бывало успеха у них никакого». Теперь же речь шла не о расширении границ, а о спасении остатков сирийско-палестинских владений, еще не отошедших к малоазиатскому царству хеттов, которое в XV в. до н. э. начинает предпринимать завоевательные походы в Сирию. Как старая так и новая рабовладельческая знать была кровно заинтересована в этом.