Яровой Евгений - Мистика древних курганов

Устойчивое положение колес на перекрытых деревом уступах позволяет интерпретировать эти комплексы как имитацию повозки с погребенным внутри. Практически всегда колеса были уложены на углах захоронений. Если же их было меньше четырех, то они укладывались плашмя или стоя над короткими стенами погребальных камер. Здесь они образовывали единое целое с деревянным перекрытием. Во всех случаях повозка разбиралась на части. Иногда на уровне перекрытия, как в Петрештах, удавалось зафиксировать и другие детали ее конструкции — дышла, остатки платформы и менее массивные фрагменты кузова.

Имитировать повозку могла сама погребальная камера.

Для этих целей ее перекрывали циновками, а стены иногда обкладывали тростниковыми матами. При этом в подавляющем большинстве случаев циновки укладывались под деревянным перекрытием, что не могло надежно изолировать основную яму от грунта насыпи. Никакими конструктивными целями нельзя объяснить и установку вертикальных кольев по периметру ямы. Из-за своего небольшого диаметра они не могли серьезно укреплять деревянный или каменный настил над захоронением, но вполне способны были удерживать растительную обкладку стен, напоминающую внутренность повозки. В ряде случаев удалось зафиксировать, что они вбивались в дно ямы под углом — под стенки. Таким образом, с их помощью в погребальной камере создавалась своеобразная конструкция в виде шалаша, которая могла покрываться тростником или тростниковыми матами, корой, грубой тканью или кожаными шкурами.

По мнению некоторых исследователей, само могильное сооружение соответствует заупокойному жилищу-повозке, а остатки деревянных конструкций над погребальными ямами напоминают платформу кибитки. Новые материалы подтверждают эти предположения — достаточно лишь виртуально перевернуть подобные захоронения, чтобы получить имитацию этого транспортного средства. Согласно различным мифам, кибитка (как и позднее колесница) служила средством для души совершить путь из земной сферы в сферу небесную, а весь погребальный обряд можно представить в виде проводов умершего. Последнему предстоит «путешествие в повозке» в потусторонний мир, где основные занятия душ и окружающая обстановка напоминают прижизненные реалии скотоводческих обществ.

Интересен и еще один аспект, связанный с конкретными функциями повозок и их символическим значением. Большинство археологов склонно выделять захоронения с повозками (и заменяющими их колесами или черепами и ногами запряжных животных) из общей массы погребальных памятников, так как видят в них погребения родовой знати. Повозками, по их мнению, сопровождались только представители военно-родовой верхушки или жрецы.

Однако говорить о каких-либо принципиальных отличиях указанных погребений от общей массы памятников вряд ли возможно. Они не выделяются ни богатством и количеством инвентаря, ни особыми конструктивными отличиями. Показательно также, что половина из них вообще не содержала каких-либо находок, а в остальных были обнаружены немногочисленные и стандартные изделия. Мнение, что повозки сопровождали захоронения вождей, не подтверждается рядом антропологических определений: они перекрывали как мужские, так и женские и даже детские погребения. Практически невозможно представить, чтобы женщина принадлежала к сословию «вождей и военной верхушки» в патриархальном обществе.

Полученные данные позволяют объяснить появление повозок в курганах не столько социальными, сколько экономическими причинами. В настоящее время можно утверждать, что потребность в транспорте и уровень его развития определяются внутренними факторами, в первую очередь степенью развития экономики того общества, которое стало испытывать насущную потребность в подобном транспорте. Стратиграфические наблюдения позволяют связать его широкое распространение в основном с ямными племенами. Согласно одной из гипотез, в раннем бронзовом веке произошло зарождение символа «погребение-повозка», цель которого достигалась использованием реальных атрибутов: помещением колес или повозок в погребальную камеру. Указанная категория находок в первую очередь символизирует освоение степных пространств и отражает основной вид экономики обитателей степей. С другой стороны, она является уникальным источником для реконструкции идеологических представлений древнейших скотоводческих племен.

Судя по обнаруженным фрагментам, повозки имели массивную форму и вполне могли заменять кочевнику дом. Тащить их был в состоянии лишь крупный рогатый скот — быки или волы, кости которых изредка можно встретить в захоронениях. Но первые скотоводы знали и других животных, с помощью которых осваивали дикую степь. Видимо, их очень ценили, поэтому их кости почти не встречаются в скотоводческих памятниках. Наряду с чисто практическими целями, эти животные, вероятно, играли и важную ритуальную роль. Ради этого иногда традиционные детали погребального обряда не только изменялись, но и творчески дополнялись. При этом одновременно достигались различные цели, о чем свидетельствует одна наша показательная и крайне редкая находка.

— Ты несешься ль, мой конь,

иль на месте стоишь? —

Конь молчит —

и летит в бесконечность!

Безграничная даль,

безответная тишь

Отражают, как в зеркале, вечность.

После месяца прекрасной погоды завершилось «бабье лето» и началась полоса дождей. Сразу резко похолодало. Но раскопки кургана к этому времени были почти завершены: осталось исследовать лишь одно захоронение и отправить все находки в университет. Это последнее открытое нами погребение было совершено в эпоху средней бронзы и относилось к так называемой катакомбной культуре. Начавшиеся дожди не позволили окончательно зачистить погребальную камеру, поэтому мы ждали лишь первого улучшения погоды, чтобы окончательно завершить работы.

Само же погребение было на удивление необычным. Оно находилось в катакомбе, частично засыпанной грунтом еще в древности. В верхней части входного колодца удалось зафиксировать небольшое кострище, от которого сохранились древесные угли, зола и несколько обожженных галек. Неожиданным оказалось то, что сама катакомба была в древности заполнена слоем речного ила, под которым находился слой меловой подсыпки с добавлением темно-красной охры, а ниже — еще один слой чистой глины и чернозема. Эта конструкция была самым тщательным образом утрамбована. Поверх нее, в 60 сантиметрах ото дна, лежал совершенно целый скелет коня. Все его кости находились в анатомическом порядке, что свидетельствовало о том, что здесь была помещена целая туша — уникальный случай для памятников региона! Конь лежал на тростниковой циновке, а его зубы оказались подкрашены красной охрой.