Яровой Евгений - Мистика древних курганов

Геродот не зря отмечал: «Конница скифов всегда обращала в бегство конницу врага». Древние авторы рисуют нам страшные картины боя: дождь смертоносных, напоенных ядом стрел, летящих с характерным свистом в сторону врага, конная лава из тысяч всадников, сметающая все на своем пути, летящие дротики и, наконец, жуткий рев и свист конников, наводящий ужас на любого противника. А затем рукопашная схватка, когда в дело шли топоры-молоты, секиры, копья, мечи и кинжалы. Мало кто мог устоять перед этим мощнейшим натиском.

И синонимом победы у скифов всегда выступал конь. Поэтому закономерно столь трепетное отношение к нему у этого народа. Раскопки показали, что кроме коня из других домашних животных в подземное жилище-кибитку допустили лишь собаку, которая занимала второе место в иерархии «друзей человека».

В дромосе многих катакомб у входа в погребальную камеру лежали костяки крупных собак. Когда через несколько лет мы посчитали, оказалось, что их число значительно превышает все известные находки собак на других памятниках Северного Причерноморья. На черепах некоторых из них были видны пробоины, сделанные боевым чеканом. Это указывает, что их специально убивали во время погребального обряда. В одном случае в костяке молодой и очень большой собаки с огромными клыками была обнаружена железная стрела, ставшая причиной ее смерти. Видимо, она отличалась настолько свирепым нравом, что при совершении жертвоприношения ее не могли поймать, а близко подойти не решились.

Известно, что скифы знали несколько собачьих пород. Судя по размеру, они были очень крупными и использовались для охраны жилищ и стад на пастбище, а также при охоте на диких животных. Можно предположить, что это были волкодавы. Появление их в могилах не случайно. Считается, что они охраняли своих хозяев в загробном мире, поэтому их специально укладывали у входа. Кроме того, они, безусловно, могли пригодиться там при охоте и отдыхе. Поэтому перед ними всегда ставили небольшие однотипные чашечки или днища обломанных в древности крупных сосудов, в которых, скорее всего, находилась еда.

В среднем в каждом захоронении, содержавшем керамику, стояло четыре сосуда. За исключением редкого греческого импорта, они были изготовлены вручную, без использования гончарного круга. Кроме чашечек усеченно-конической формы для собак стандартный набор состоял из курильницы, большого широкого блюда на кольцевом поддоне и светильника местного производства. Их формы варьировались в зависимости от вкуса изготовителей. Судя по отпечаткам пальцев на сосудах, их изготовлением занимались исключительно женщины. Зачастую за образцы брались формы античной посуды, чаще всего светильники. Их лепные аналоги являются грубым и бесхитростным подражанием изысканной античной керамике. Но иногда фантазия мастериц била через край и неожиданно появлялись очаровательные светильники с двумя или тремя носиками эксклюзивного производства. Это же происходило и с курильницами, каждая из которых отличалась декором, пропорциями или размерами и являлась результатом местного, но далеко не равнодушного производства.

Курильницы неожиданно оказались и наиболее массовой категорией посуды. Они составили почти четверть всей обнаруженной керамики. В среднем в погребениях встречалось от одной до трех курильниц, изготовленных из плохо обожженной глины. Эта категория находок всегда вызывала у нас головную боль. Очень часто керамика была столь плохой сохранности, что буквально рассыпалась в руках. Иногда в черепке было больше речного ила, чем глины. Ясно, что курильницы такого качества не могли использоваться в быту и изготавливались исключительно в качестве погребального инвентаря. При этом каждая из них лепилась индивидуально, поэтому среди них нет практически одинаковых экземпляров. Видимо, в каждом случае женщины вкладывали в их производство свое незаурядное мастерство и представления об изящном.

Вначале мы не без удивления вытряхивали из этих своеобразных сосудов пережженные гальки или небольшие камешки, а иногда даже фрагменты керамики. Такая картина повторялась практически с каждой подобной находкой. Следы огня были и на тулове самих курильниц, причем нередко их нижняя часть оказывалась насквозь прожженной изнутри. Очень редко встречались качественно изготовленные экземпляры без этих дефектов. Тогда мы обратили внимание на остатки спекшегося и обугленного заполнения и передали его для соответствующего анализа специалистам. Сделать его взялся опытный сотрудник кафедры общего землеведения Приднестровского университета Виктор Кишлярук. Он несколько лет плодотворно сотрудничал с нами, поэтому охотно взялся за решение и этой проблемы. Полученные вскоре результаты были ожидаемы.

Виктор подтвердил, что все курильницы первоначально были заполнены дикорастущей коноплей, которая и сегодня в изобилии растет на территории могильника. Это растение играло важную роль в погребальном обряде, так как использовалось для окуривания захоронений и участников церемонии. Оказалось, что в набитую коноплей курильницу бросали раскаленные камешки или фрагменты керамики и заполнение начинало тлеть, обильно выделяя дым. Чтобы содержимое лучше горело, в него подливали масло или животный жир. Детальный анализ заполнения показал, что кроме конопли в курильницах встречались и семена некоторых культурных злаков — пшеницы, овса и ржи. Попасть туда случайно они не могли, что свидетельствует о достаточно сложном содержании данного обряда. Возможно, погребальная камера обкуривалась составом, в котором преобладала конопля, а затем с ритуальными целями в нее добавлялись зерна культурных злаков. С таким же успехом содержимое курильниц могло смешиваться с самого начала. В любом случае конопля играла важную роль у местного населения. Изучение тлена от циновок показало, что они были изготовлены из этого же растения.

Полученные данные в очередной раз подтвердили сведения Геродота, который по этому поводу сообщал: «В Скифской земле произрастает конопля — растение, очень похожее на лен, но гораздо толще и крупнее. Ее там разводят, но встречается и дикорастущая конопля. Взяв это конопляное семя, скифы подлезают под войлочную юрту и затем бросают его на раскаленные камни. От этого поднимается такой сильный дым и пар, что никакая эллинская паровая баня не сравнится с такой баней. Наслаждаясь ею, скифы громко вопят от удовольствия. Это парение служит им вместо бани, так как водой они вовсе не моются».