Антон Горский - Русь: от славянского расселения до Московского царства

Но в том же 1374 г. «великому князю Дмитрию Ивановичю бышеть розмирие с татары и с Мамаем». [855]Впервые со времен Даниила Галицкого русское княжество вступило в открытую конфронтацию с Ордой. [856]Однако противоборство с Мамаем не колебало ставшее традиционным представление о законности власти хана Орды — «царя» — над Русью. Современники расценивали ситуацию, при которой реальная власть в Орде находилась в руках не хана, а временщика, как нарушение нормы. [857]Соответственно борьба с Мамаем рассматривалась как выступление против незаконного правителя.

В этой ситуации Михаил Тверской вновь предъявил претензии на великое княжение и в 1375 г. получил ярлык от Мамая. [858]В ответ на Тверь двинулось огромное войско, состав которого позволяет оценить пределы власти Дмитрия Московского. В поход двинулись, помимо самого Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского, суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович, его сын Семен и братья — Борис и Дмитрий Ноготь, ростовские князья Андрей Федорович и Василий и Александр Константиновичи (двое последних княжили во входившем в ростовские владения Устюге), князь Иван Васильевич из смоленской ветви (правивший в Вязьме [859]), ярославские князья Василий и Роман Васильевичи, белозерский князь Федор Романович, кашинский князь Василий Михайлович (удельный князь тверского дома, перешедший на сторону Москвы), моложский князь Федор Михайлович (Моложское княжество выделилось в XIV в. из Ярославского), стародубский князь Андрей Федорович, князь Роман Михайлович Брянский (Брянском он тогда уже реально не владел, тот был в руках Ольгерда), новосильский князь Роман Семенович, оболенский князь Семен Константинович и его брат тарусский князь Иван. [860]Таким образом, верховную власть Дмитрия Ивановича признавали не только все княжества Северо-Восточной Руси (кроме Тверского, за исключением его Кашинского удела), но также князья трех верховских княжеств Черниговской земли (Новосильского, Оболенского и Тарусского), Роман Михайлович, считавшийся великим князем черниговским [861]и вяземский князь. В результате похода Михаил Тверской капитулировал, признав себя «молодшим братом» Дмитрия Ивановича, а великое княжение — его «отчиной». [862]

В 1375–1376 гг. Мамай наносил удары по владениям московских союзников — новосильского и нижегородского князей. [863]В 1377 г. у границ Нижегородского княжества на р. Пьяне татарами Мамая было разбито войско, состоявшее из нижегородских и московских полков, [864]в 1377 и 1378 гг. дважды разорялся Нижний Новгород, а в следующем году в пределах Рязанской земли на р. Воже Дмитрий Иванович в союзе с Рязанью разгромил посланное Мамаем на Москву войско под командованием Бегича. [865]

После этого правитель Орды начал подготовку к масштабному походу, закончившемуся битвой на Куликовом поле в верховьях Дона 8 сентября 1380 года.

По поводу Куликовской битвы, ее перипетий и связанных с ней событий высказывалось немало разноречивых суждений. [866]Многие из них были связаны с недостаточной изученностью основных источников, повествующих о сражении, — т. н. «памятников Куликовского цикла». В настоящее время хронологию и соотношение этих произведений в главных чертах можно считать определенными. Наиболее ранним памятником Куликовского цикла была, по-видимому, «Задонщина» — произведение поэтического характера; однако использовать ее как источник фактических данных о сражении следует с осторожностью, во-первых, в силу специфики жанра, во-вторых, потому, что хотя первоначальный текст «Задонщины» появился, скорее всего, в 80-х гг. XIV в., [867]сложение двух дошедших до нас редакций — Краткой и Пространной — относится к более позднему времени (вероятнее всего, к 70-м гг. XV в.). [868]В начале XV в., при составлении протографа Троицкой летописи (памятника московской книжности), возник краткий летописный рассказ о битве, дошедший в составе Рогожского летописца и Симеоновской летописи. [869]Одновременно появился рассказ новгородского летописания, сохранившийся в составе Новгородской I летописи младшего извода. [870]Немного позже, при составлении митрополичьего свода конца 10-х гг. XV в., на основе рассказов Троицкой летописи и протографа Новгородской I летописи младшего извода возникла т. н. Повесть о Куликовской битве, донесенная Новгородской IV и Софийской I летописями. [871]В ней повествование было расширено множеством подробностей (в большинстве своем не вызывающих сомнений по части достоверности). [872]И только много лет спустя, в начале XVI в., появилось самое известное и широко распространившееся в списках произведение о Куликовской битве — «Сказание о Мамаевом побоище» (использовавшее и «Задонщину», и Летописную повесть). [873]

К лету 1380 г. Мамай основательно подготовился к решающей схватке с Москвой. Не надеясь после Вожи только на собственные силы, он заключил союз с новым великим князем литовским Ягайлой Ольгердовичем. Власть Мамая признал Олег Иванович Рязанский, видимо, желая избежать разгрома своего княжества (в то же время он предупредил Дмитрия Ивановича о выступлении Орды). [874]Поход Мамая по своей масштабности не имел прецедентов в XIV столетии.

В начале кампании, когда Мамай с войском кочевал за Доном, а Дмитрий находился в Коломне, Мамаевы послы привезли требование платить выход как при хане Джанибеке (сыне Узбека), «а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитья, и хотѣ ему выход дати по крестьяньскои силѣ и по своему докончанию, како с ним докончалъ. Он же не въсхотѣ». [875]Под «своим докончанием» имеется в виду определенно соглашение, заключенное Дмитрием с Мамаем во время личного визита в Орду в 1371 г. Но тогда Дмитрий преследовал цель задобрить Мамая, чтобы вернуть себе ярлык на великое княжение. Следовательно, он соглашался на большие выплаты, чем те, что имели место до 1371 г., но оговоренный размер дани все же уступал тому, который существовал при Джанибеке. С 1374 г. Москва перестала соблюдать это докончание; теперь, в условиях приближения Мамая в союзе с Ягайлой, Дмитрий соглашался вернуться к его нормам. Но Мамай, рассчитывая на перевес в силах, не уполномочил своих послов идти на уступки.

Ранние источники дают очень немного сведений о том, отряды каких русских земель и княжеств участвовали в походе Дмитрия Ивановича на Дон. Рассказ Рогожского летописца и Симеоновской летописи, кроме самого Дмитрия, называет по именам только двух князей — Федора Романовича Белозерского и его сына Ивана, и то в силу того, что они пали в сражении. [876]Рассказ Новгородской I летописи младшего извода упоминает об участии в битве двоюродного брата Дмитрия серпуховского князя Владимира Андреевича. [877]Летописная повесть говорит также о наличии в войске Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, литовских князей, в 1378–1379 гг. перешедших на службу к Дмитрию Московскому. [878]Андрей ранее княжил в Полоцке, а после своего отъезда из Литвы в 1377 г. во Пскове; Дмитрий был прежде князем брянским, а перед переходом к Дмитрию Ивановичу — трубчевским. [879]Можно заключить, что под их началом находилось какое-то количество служилых людей из Полоцка и Черниговщины, а также псковичей (об их присутствии в «Повести» говорится прямо). В перечне погибших «Повести», помимо белозерских князей, упоминаются князь Федор Тарусский и брат его Мстислав, а также (только в тексте Софийской I летописи) князь Владимир Дорогобужский; [880]из этого следует, что в сражении участвовали силы из Тарусского княжества — пограничного с Московским верхнеокского княжества Черниговской земли, и из Вяземско-Дорогобужского, самого восточного из княжеств Смоленской земли. «Задонщина» утверждает, что в походе участвовал отряд новгородцев. [881]В двух списках «Задонщины» — У и ИI — наличествует также перечень количества погибших знатных людей: кроме белозерских князей и бояр с территорий Московского и великого княжества Владимирского (московских, коломенских, серпуховских, переяславских, костромских, владимирских, дмитровских, можайских, звенигородских, углицких) там названы «посадники» новгородские, паны литовские (только в списке ИI), а также бояре суздальские, муромские, рязанские и ростовские. [882]Если под «панами литовскими» имеются в виду отряды Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, то упоминание рязанских бояр вызывает сомнение, поскольку князь Олег Рязанский занимал в конфликте с Мамаем 1380 г. если и не враждебную Москве позицию, то уж во всяком случае не союзническую. Правда, можно допустить, что речь идет о боярах Пронского княжества — удельного княжества Рязанской земли; известно, что в битве на Воже 1378 г. одним из флангов русского войска командовал князь Даниил Пронский. [883]Но нельзя исключать, что расчет погибших бояр — позднее добавление к первоначальному тексту «Задонщины», появившееся при создании ее Пространной редакции. Перечисленные сведения дают, таким образом, довольно мало материала для заключений, какие войска участвовали в Куликовской битве, помимо ратей, собранных с территории собственно Московского и принадлежавшего Дмитрию Ивановичу великого Владимирского княжеств.