Антон Горский - Русь: от славянского расселения до Московского царства

Однако фактически прекратив отношения зависимости и заявляя об этом в контактах с третьими странами (Крымом, и, судя по приведенной выше характеристике Я. Длугоша, Польско-Литовским государством [1084]), Иван III стремился не делать резких движений в отношениях с самой Большой Ордой, рассчитывая оттянуть новое столкновение. В 1473–1475 гг. продолжался обмен послами с Ахматом. [1085]Но в 1476 г., когда пошел уже пятый год неуплаты дани, а Ахмат стал приводить в зависимость отпавшие ранее от Орды земли (ему удалось тогда подчинить Крым и Астрахань [1086]), посол хана приехал в Москву, «зовя великого князя ко царю в Орду» [1087](вызова великого князя московского в Орду не было со времен Тохтамыша). Иван III не поехал, и конфликт стал неизбежным. Ахмат не выступал во второй поход до 1480 г., когда договорился с Литвой об антимосковском союзе. Но в Москве после отъезда в сентябре 1476 г. [1088]ордынского посла о предстоящей отсрочке, естественно, знать не могли и должны были ожидать нового похода хана в ближайшее удобное для этого время. По аналогии с предшествующими татарскими походами и набегами таким временем было лето. [1089]Следовательно, летом следующего года, 1477 г., в Москве ждали ордынского нападения. И именно накануне, весной 1477 г., создавался Московский великокняжеский летописный свод, ставший источником дошедших до нас летописей — Московского свода 1479 г. и Ермолинской. [1090]

В этом своде последовательно проводилась «антиордынская» тенденция. Были опущены имевшиеся в более ранних летописях — его источниках — места, указывающие на зависимость Руси от Орды: о том, что Александр Невский получил в Орде «старейшинство во всей братьи его», о посылке (после восстания горожан Северо-Восточной Руси против сборщиков дани в 1262 г.) татарских войск «попленити християны» и принуждении их «с собой воинствовати», [1091]о службе татарам князя Глеба Ростовского, о татарской политике возбуждения вражды между русскими князьями, о «царевых ярлыках», зачитанных на княжеском съезде в Переяславле в 1303 г.. [1092]В Повести о нашествии Тохтамыша 1382 г. были пропущены слова, мотивировавшие отъезд Дмитрия Донского в Кострому нежеланием противостоять «самому царю» («не хотя стати противу самого царя»), а определения «мятежники и крамольники» оказались перенесены с затеявших в Москве волнения горожан на тех, кто хотел бежать из города в преддверии осады. [1093]Кроме того, появились уничижительные эпитеты по отношению к основателю Орды Батыю («безбожный», «окаянный»), чего прежде в литературе Северо-Восточной Руси не было, к Тохтамышу (ранее также не встречаются) и к современному, ныне находящемуся у власти «царю» (что прежде также не допускалось) — Ахмату («злочестивый»). [1094]Наконец, в свод были включены две специальные повести, повествующие об отражении нашествий могущественных восточных «царей».

Одна из них — «Повесть о Темир-Аксаке», рассказывающая о подходе к русским пределам в 1395 г. монгольского правителя Средней Азии Тимура и его отступлении благодаря заступничеству чудотворной Владимирской иконы Божьей Матери. [1095]Другая — «Повесть о убиении Батыя». В ней рассказывается (под 1247 г.) о походе Батыя на Венгрию, где правил король Владислав, тайно (благодаря влиянию сербского архиепископа Саввы) исповедовавший православие. Будучи не в состоянии отразить татар, он пребывал в городе Варадине на столпе, проводя время в молитвах. Голос свыше предсказал королю победу над неприятелем, Владислав вместе с находившимися в городе венграми вступил в бой, разбил противника и своей рукой убил Батыя. [1096]

От реальной действительности «Повесть…» очень далека: на самом деле Батый совершил поход в Венгрию в 1241 г.; поход этот был успешным, противостоял Батыю король Бела IV, а умер основатель Золотой Орды своей смертью, в зените могущества, в 50-х гг. XIII в. Исследование «Повести о убиении Батыя» показало справедливость предположения, что она написана Пахомием Сербом (Логофетом) — наиболее видным русским писателем той поры, выходцем из Сербии. Фактической основой сюжета послужили события татарского похода на Венгрию 80-х гг. XIII в.; но под пером Пахомия предводителем неудачного похода стал Батый. Преследовалась вполне определенная цель: показать, что при условии крепости веры можно нанести поражение непобедимому «царю», даже самому Батыю — завоевателю Руси, основателю Орды, правителю, установившему «иго» (эта тенденция к «дискредитации» Батыя продолжилась во время похода Ахмата 1480 г.: тогда архиепископ Вассиан Рыло в своем «Послании на Угру», стремясь убедить заколебавшегося было Ивана III, что он вправе вести активные действия против хана, доказывал, что предок Ахмата Батый не был «царем» и не принадлежал к царскому роду [1097]). Есть основания полагать, что не только «Повесть о убиении Батыя», но и вся указанная выше «антиордынская правка» в своде 1477 г. связана с работой Пахомия. [1098]

К 1470-м гг. относится и подъем интереса к Куликовской битве 1380 г., выразившийся в создании двух новых редакций «Задонщины» — Пространной и Краткой. [1099]

Таким образом, фактическое прекращение отношений зависимости с Ордой произошло в 1472 г., после первого похода Ахмата на Москву. В последующие годы шла интенсивная идеологическая подготовка к отражению нового нашествия хана. В 1480 г. имела место попытка Ахмата восстановить власть над Московским великим княжеством. Поход хана на сей раз был основательнее подготовлен, чем в 1472 г., и во время «стояния на Угре» в окружении Ивана III вновь поднялись голоса за признание верховенства ордынского «царя». Но возобладать им не удалось, а после отступления Ахмата и его скорой (январь 1481 г.) гибели в результате нападения сибирских татар и ногаев Большая Орда была уже не в силах претендовать на сюзеренитет. [1100]

Непризнание ордынской власти произошло в условиях, когда уже начала действовать идея перехода к московскому великому князю из павшей Византийской империи царского достоинства, несовместимого с подчинением ордынскому «царю». [1101]Мнение о необходимости прекратить отношения зависимости возобладало после «несправедливого» с московской точки зрения и удачно отраженного похода Ахмата 1472 г. Таким образом, освобождение совершилось тогда, когда начала преодолеваться прочно укоренившаяся «ментальная установка» о законности верховной власти хана Орды над Русью, и совершилось почти бескровно (несмотря на то, что Орда в 70-х гг. XV в. переживала последний всплеск своего военного могущества).

В мировой практике обретение страной независимости принято относить ко времени, когда освобождающаяся от иноземной власти страна начинает считать себя независимой, а не ко времени, когда эту независимость признает «угнетающая сторона» (так, в США годом обретения независимости считается 1776, хотя война за освобождение продолжалась после этого еще 7 лет, причем с переменным успехом, и Англия признала независимость своих североамериканских колоний только в 1783 г.). Поэтому если ставить вопрос, какую из двух дат — 1472 или 1480 г. — считать датой начала независимого существования Московского государства, предпочтение следует отдать 1472 году. Российскому суверенитету не 13 лет (сколько прошло с принятия «Декларации о суверенитете» 12 июня 1990 г.), и не 423 года (сколько прошло со «стояния на Угре»), а 431 год. 1 августа 1472 г. (дата отступления Ахмата от Оки) должно занимать среди памятных дат истории Отечества достойное место. [1102]