Леонид Милов - История России XVIII-XIX веков

Самодовольный и ни о чем не подозревавший Петр III со своим ближайшим окружением приехал в Петергоф и вместо торжества по поводу завтрашних своих именин (29июня) увидел опустевший старый дворец Монплезир. Кто-то сказал, что Екатерина тайно уехала в Петербург. Петр III, недоумевая, послал гонцов разузнать, в чем дело. Это были М. И. Воронцов, Н. Ю. Трубецкой и А. И. Шувалов. Их привели к присяге. По некоторым данным, М. И. Воронцов поначалу отказался присягать. Но, так или иначе, гонцы обратно не вернулись, и все стало ясно. Петр III решил защищаться с голштинским отрядом, но его отговорил присутствовавший там фельдмаршал Б. X. Миних. Решено было ехать в Кронштадт. Однако, подплыв на яхте с кучкой приближенных к Кронштадту, Петр III был встречен грубым окриком коменданта И. Л. Талызина, уже назначенного Екатериной. Талызин заявил, что будет стрелять из пушек, если яхта не удалится. Привыкший командовать лишь на вахт-парадах, Петр растерялся, забился в трюм и более ничего не предпринимал. Яхта отплыла вновь в Ораниенбаум. Отсюда был выслан А. М. Голицын с предложением Екатерине разделить власть, но из этого ничего не вышло. Тогда Петр III написал отречение, войска императрицы заняли Петергоф, а вечером Петра увезли в Ропшу, где 6 июля, через 6 дней после переворота, он был удушен. В манифесте была объявлена другая причина смерти — геморроидальные колики. Естественно, участники переворота были щедро вознаграждены как деньгами, так и «крещеной собственностью», т. е. крепостными крестьянами. Раздачи были невероятно щедрыми — по 300–800 душ крестьян. Григорий Орлов стал камергером, Алексей Орлов — майором Преображенского полка, Федор — капитаном Семеновского полка. Всем им дано по 800 душ крестьян. Княгиня Е. Р. Дашкова получила 10 тыс. руб., вскоре еще 24 тыс. руб. Гетман К. Г. Разумовский, Н. И. Панин, М. Н. Волконский — пожизненные пенсии по 5 тыс. руб. в год. Следуя всем правилам, выработанным столь долгой практикой дворцовых переворотов, Екатерина II вернула ссыльных и опальных. 6 июля в Сенате был написан манифест о восшествии Екатерины II на престол. 1 сентября Екатерина выехала в Москву на коронацию, которая произошла 22 сентября 1762 г.

Таков был последний дворцовый переворот из серии переворотов середины века.

В ходе исторического процесса, как уже говорилось, развивается так называемое общественное разделение труда. В силу этого происходит постепенная специализация по видам производства, а взаимосвязь между специализированными производствами осуществляется через рынок. В области сельского хозяйства эти процессы специализации происходят крайне медленно и гораздо позже, чем в промышленности. Тем не менее в XVIII столетии крестьянское хозяйство постепенно перестает быть замкнутым, обеспечивающим само себя абсолютно всем. Крестьяне покупают теперь, вместо того чтобы делать самим, и орудия своего труда (телеги, сани, бочки, сохи, косы, топоры и т. п.), и некоторые предметы домашнего обихода. Переход государства на сбор денежных, а не натуральных налогов усиливает нужду крестьянина в деньгах. Для уплаты налогов государству и для уплаты денежного оброка своему господину крестьянин вывозит теперь на рынок продукты своего труда. Таким образом, крестьянское хозяйство втягивается в систему товарно-денежных отношений.

Этот процесс вовлечения крестьянства в сферу товарно-денежного хозяйства был постепенным, и длительность его измеряется веками. Здесь не могло быть быстрых переходов и крутых скачков. В описываемое нами время развитие товарно-денежных отношений по-прежнему, как и в XVII в., находилось где-то в пределах своей начальной стадии. Основа хозяйства крестьянина все еще оставалась натуральной.

Губительные последствия краткого рабочего сезона. Одна из причин такого положения, как уже указывалось, сводилась к неблагоприятным природно-климатическим условиям — преобладанию почв с низким и даже ничтожным плодородием и очень короткому рабочему сезону в земледелии. Это лишало крестьян возможности тщательно обрабатывать землю. А ведь только многократная вспашка и боронование существенно повышали урожай даже без внесения удобрений. Более того, краткий рабочий сезон в России позволял обрабатывать лишь небольшие наделы пашни. Наконец, почти во всех районах страны зерновые культуры не развивались до полной зрелости, что заставляло держать сжатый хлеб на полях, подсушивая колосья, а потом еще обрабатывать их горячим дымом овинов, добиваясь полного созревания зерен ржи, овса, ячменя, пшеницы и т. д.

Типичным примером низкой эффективности хозяйствования в таких условиях может служить структура сводного зернового бюджета 232 крестьянских хозяйств из вотчин Кирилло-Белозерского монастыря за 1730 г., т. е. того района, где плодородие почв является наиболее высоким во всем Нечерноземье. Здесь среднестатистическая крестьянская семья из 6 человек имела в посеве 26 пудов разного зерна (около 400 кг). При средневзвешенной (очень высокой) урожайности в сам-3,6 валовой сбор достигал 115,5 пуда (около 1850 кг). Минимальный же расход семьи достигал 125,4 пуда (около 2000 кг), т. е. дефицит был небольшим — 10 пудов. Однако на питание при этом шло всего 72 пуда (около 1150 кг), а это означало, что суточный расход на едока был катастрофически небольшим — всего 526 г зерна (около 1500 ккал при норме в 3200 ккал). Более того, расчет этот не включает расход на подкормку скота. Разумеется, кроме хлеба и круп в рацион питания входили и капуста, и репа, и редька, и свекла, но это кардинально не меняло полуголодный быт крестьян. Выручала лишь рыба да соленые грибы. Следует напомнить, что на нужды хозяйства теперь необходима была продажа части урожая, а это можно было сделать, только туго затянув пояса.

Что же касается мяса, то его ели очень редко. Из молочных продуктов в ходу была сметана: ею забеливали пустые щи в «скоромные» дни недели и на праздники. 'Дефицит мясо-молочных продуктов объясняется также неблагоприятными природно-климатическими условиями в зоне Нечерноземья. Здесь стойловый период был очень длительным (около 200 суток в год) и требовал огромного количества заготавливаемого сена. В то же время предельно короткий рабочий сезон земледельческих работ позволял выделить на сенокос лишь 20–30 суток, а это очень мало. Не хватало сена даже в помещичьих хозяйствах. Судя по инструкциям управителям имений за 50-е годы XVIII в., при нормах, обычных для этой эпохи (160 пудов сена на лошадь, 108 пудов на корову), реально в барских имениях Центральной России на рабочую лошадь расходовали около 80 пудов сена (на нерабочую — 45–50 пудов). Необходимый рабочему скоту овес также в имениях отпускали в мизерных дозах. Так, по инструкции 1733 г. в имении П. М. Бестужева-Рюмина на 200 суток «работная» лошадь получала всего 33 пуда невеянного (засоренного) овса, чистого же — вдвое меньше.