Леонид Милов - История России ХХ - начала XXI века

Материально-техническое оснащение сельскохозяйственного производства в России оставалось на очень низком уровне. Отмеченный к середине 1890-х гг. по сравнению с 1870-ми гг. более чем в 3,5 раза рост потребления машин и усовершенствованных орудий не мог изменить ситуацию, так как его стартовая позиция была минимальна. Кроме того, он охватывал ничтожное число хозяйств, прежде всего помещичьих. Принимая во внимание роль природно-климатического фактора, обусловившего кратковременность рабочего сезона, очевидно, что ограниченное использование машин и усовершенствованных орудий в сельском хозяйстве снижало уровень культуры аграрного производства, делая его малоэффективным. В одном из официальных документов, относящемся к 1910 г., нарисована такая безрадостная картина: «Наше сельское хозяйство вообще, а в особенности на крестьянских землях, занимающих в одной Европейской России до 75 % всех сельскохозяйственных угодий, ведется несовершенно. Плохая обработка земли, незначительное распространение усовершенствованных сельскохозяйственных орудий, недостаточное удобрение почвы, исключительно зерновое, большей частью по трехпольной системе, хозяйство являются до сих пор характерными признаками земледельческого промысла… В зависимости от сего состоящая под культурой площадь используется у нас слабо, урожайность полевых растений крайне низка, непостоянна, скотоводство поставлено плохо, а переработка продуктов сельского хозяйства развита недостаточно. При этом урожайность на крестьянских землях даже по сравнению с невысокими урожаями на владельческих экономиях менее в среднем почти на 20 %. В отношении производительности и культурности сельского хозяйства Россия, несмотря на свои природные богатства, далеко отстала от других стран».

В период 1906–1913 гг. за счет роста внутреннего сельскохозяйственного машиностроения, интенсивного ввоза машин из-за рубежа стоимость наличного парка машин и орудий увеличилась в аграрном производстве в 2,5 раза. Главными их потребителями оставались помещичьи хозяйства и хуторские хозяйства зажиточных крестьян. Однако значительная масса крестьян в русской деревне не перешла даже на плужную обработку земли. Доля хозяйств, не имевших плугов, равнялась в 1917 г. 52 %. Основными орудиями крестьянина-земледельца оставались соха, деревянная борона, серп, коса, цеп. Это подтверждают данные обследования использования сельскохозяйственных машин и орудий в 1910 г. Всего по империи доля усовершенствованных орудий вспашки составляла около 34 % на каждые 100 орудий, соответственно понижаясь в 50 губерниях Европейской России до 32 %, в Сибири — до 30 %, в Средней Азии и Степном крае — до 26 % и повышаясь на Кавказе за счет областей Северного Кавказа до 53 %. Средний показатель по Европейской России отражает недостаточность употребления сельскохозяйственных машин в числе хозяйств этого региона: 1 сеялка приходилась на 67 хозяйств, 1 жатка — на 25, а 1 молотилка — на 32. Велико было и количество пахотной земли, приходящееся на 1 единицу техники. По указанным машинам он соответственно составлял 432 десятины, 160 и 200 десятин. Иную картину можно было наблюдать на Кавказе, где 75 % пахотной земли числилось за Северным Кавказом. В этом регионе на 1 сеялку приходилось 27 хозяйств, на 1 жатку — 9, на 1 молотилку — 23. В большем объеме использовались здесь машины при севе и сборе урожая: на 1 сеялку — 216 десятин, на 1 жатку — 73, на 1 молотилку — 182 десятины. Применение в России новейших сельскохозяйственных машин, к которым в начале века относились трактора, было просто ничтожным — в 1913 г. их насчитывалось всего 152. В итоге повышение плодородия почвы путем более тщательной обработки земли оказывалось недоступно большинству производителей. Помимо очень малого числа машин и усовершенствованных орудий по обработке земли и сбору урожая, в аграрном производстве существовала большая разница в их распределении между крестьянскими и частновладельческими хозяйствами, а также регионами. Поражает общее количество сох (более 6 млн!), которые продолжали, по данным 1910 г., использоваться в крестьянском хозяйстве Европейской России (без Прибалтики, Польши и Закавказья), и в 1,5 раза меньшее количество плугов в этих же хозяйствах. Даже абсолютные значения показателей свидетельствуют, что во всей Нечерноземной зоне, занимавшей в указанной части Европейской России 59 % площади, количество плугов и практически всех остальных сельскохозяйственных машин было меньше, чем в Новороссии, на долю которой приходилось только 8 % площади. Обеспеченность Южного района (13 % территории) сельскохозяйственными машинами была выше по сравнению со всей черноземной полосой, особенно в группе частновладельческих хозяйств. Значительная часть машин и орудий, которые использовались в крестьянском хозяйстве, производилась в деревенских кустарных мастерских.

Внесение органических удобрений было распространено в основном в хозяйствах, использовавших наемный труд и машины. В зерновом производстве на 1 десятину в 1910 г. вносилось только 0,4 пуда искусственных удобрений. В других странах этот показатель в среднем был на уровне 2–3 пуда, а иногда и выше: Германия — около 9, Голландия — 10, Бельгия — 21 пуд. Расширению использования подобных удобрений препятствовало слабое развитие их производства в России. В итоге применение искусственных удобрений охватывало всего 2,5–3 % посевных площадей, на которых, главным образом, выращивалась сахарная свекла.

Общая динамика сельскохозяйственного производства и его капитализация в последние десятилетия XIX — начале XX в. могут быть оценены как значительные, особенно учитывая минимальность временного этапа и темп прироста показателей, но все-таки эти изменения были недостаточными, а главное — не столь радикальными. Наиболее наглядно это выразилось в отсутствии коренного перелома в крестьянском хозяйстве как основном производителе и сохранении весьма низких результатов аграрного производства в расчете на душу населения и на десятину пашни. Накануне Первой мировой войны средний урожай пшеницы с десятины составлял в России — 55 пудов, тогда как в Австрии — 89, в Германии — 157, в Бельгии — 168 пудов. По урожайности ржи — соответственно 56, 92, 127, 147 пудов. По оценке специалистов, русская корова давала в среднем продукции на 28 руб., тогда как американская — на 94 руб., а швейцарская — на 150 руб.

Дворянское землевладение.Владельцами основного земельного фонда России, включенного в сельскохозяйственное производство, оставались дворяне. По данным земельной переписи 1905 г., им с учетом офицерства и чиновничества принадлежало в 47 губерниях европейской части свыше 105 тыс. владений общей площадью почти 50 млн десятин, что составляло 53 % всей частной земельной собственности. Доля земли, которой владело около 500 тыс. крестьян, равнялась 14 %. Подобная монополия никак не стимулировала интенсификацию производства в дворянских имениях. Получаемые помещиками средства от непроизводительных доходов в основном не вкладывались в сельское хозяйство, а проживались. Даже в случае разорения дворянин сохранял массу привилегий в виде льготных условий залогов, продления сроков платежей по долгам и при продаже имений. Если поместье продавалось представителю дворянского сословия, то цена понижалась, а при его покупке лицами других сословий — повышалась, что обеспечивало в начале XX в. рост сумм от продаж имений. За счет увеличения цен на землю помещики даже при сокращении объемов продаваемой земли продолжали получать высокие доходы. Рост цен влиял и на повышение стоимости земли, оставшейся в руках дворянства. В 1877 г. ее основной массив в Европейской России оценивался в 1,5 млн руб., а в 1905 г. при уменьшении общего количества земли — в 4,5 млн руб. Несмотря на значительный объем продажи дворянской земли к 1915 г. (свыше 7 млн десятин), в распоряжении помещиков оставалось около 40 млн десятин, или 44 % всей частновладельческой земли. Наиболее значительно удельный вес дворянского землевладения уменьшился в Южном, украинском Левобережном, Центрально-промышленном районах и губерниях северо-запада.