Юлиан Семенов - Горение (полностью)

- Почему именно три бригады? Откуда это известно?

- Мы имеем фотографии филеров, - ответил Дзержинский.

- Каким образом заполучили? - удивился Ленин.

- Мы создали особую группу в составе нашей народной милиции.

Ленин присел на краешек стула, подломил под себя ногу, что-то юношеское, увлекающееся было в нем. Дзержинскому это понравилось, он сразу почувствовал д о в е р ч и в о е равенство.

- Ну-ка, извольте, Феликс Эдмундович, объяснить. Меня сей проблем о-очень интересует. Народная милиция? На деле? Провели в жизнь нашу резолюцию? Замечательно! А что за г р у п п а? Сколько в ней человек? Почему выделяете? Смысл?

- Выделяем особые группы разведки, Владимир Ильич, - ответил Дзержинский. - Три, пять, семь человек, в основном молодые рабочие, обязательно грамотные, знающие местные условия, спортсмены, стрелки, учат языки. Мы должны уметь бороться с теми, кто сажает нас в тюрьмы. Для этого надо знать врагов.

- Ой! - Ленин рассмеялся. - Шел сюда - думал о том же. Читали - Витте свалили...

- Вот это новость! Прекрасно, право же! - сказал Воровский.

- Вацлав Вацлавович, дорогой мой человек, объясните, отчего это "прекрасно"? До каких пор в России будут уповать на смену личности? Ладно, бог с ним, снова я о больном... Вернемся к практике... Итак, Витте свалили, пришел Горемыкин. Враг? Понятное дело. Но кто за ним стоит? Кого он представляет? Чего от него ждать? Каков был раньше? Отношение к реформам? К армии? Сплетнями пользоваться негоже, надо з н а т ь хотя бы протокольные, чисто биографические данные: из этого можно вывести контур человека, пусть даже сугубо приблизительный. А мы к этому не готовы. Так что ваш опыт важен, Феликс Эдмундович, надобно, чтобы вы рассказали об этой работе нашим товарищам, а то спорить мы горазды, а вот защищаться - не ахти. Будем учиться.

- Будем, - согласился Дзержинский.

- Сейчас заходил к нашим, спят как суслики, а меньшевики начали фракцию собирать, - сказал Ленин, - что называется, с корабля на бал.

- Так надо бы наших побудить, - сказал Боровский.

- Отоспятся - злее будут; с товарищами из меньшинства дискутировать - силу надобно иметь, силу и крепкие нервы. Замучают словопрениями, сплошные присяжные поверенные.

Боровский улыбнулся:

- А вы?

- Я до присяжного не дорос, не пустили, я на помощниках замер, конец карьере, страх и позор... По каким вопросам будете поддерживать нашу позицию, Феликс Эдмундович? Выступления приготовили или предпочитаете экспромт? спросил Ленин.

- И так и этак. Поддерживать вас станем по всем вопросам. Выступать от нас будет Варшавский.

- Адольф? Барский, кажется? Так?

- Да.

- Он славный товарищ. Почему только он? А вы?

- Акцент... Как-то неловко с моим-то языком выступать на таком высоком форуме.

Ленин всплеснул руками, пораженный:

- Да как вам не стыдно, Феликс Эдмундович, побойтесь бога! Язык языку ответ дает, а голова смекает!

- Нет, - упрямо повторил Дзержинский, - я выступлю лишь в случае крайней нужды.

- Это я вам обещаю, - как-то даже обрадованно сказал Ленин, - драка будет звонкая, хотя мы проиграем, видимо, по всем пунктам.

Дзержинский спросил недоумевающе:

- А как же объединение?

Ленин пожал плечами:

- Я готов выслушивать товарищей из меньшинства, готов молчать, я готов даже отступить - во имя объединения с национальными социал-демократиями. Вот если мы сможем провести объединение с вами в самом начале работы съезда многое может измениться, очень многое.

Боровский сказал задумчиво:

- Это меньшевики понимают не хуже нас с вами. Коли мы объединимся в самом начале - Феликс Эдмундович вправе потребовать дополнительные мандаты, и этому ничего нельзя противоположить, и тогда приедут польские делегаты, и мы уравняемся с меньшевиками в голосах...

- Если меньшевики не утвердят наше объединение в начале работы, мы должны будем думать, как повести себя, - сказал Дзержинский, - мы не марионетки, мы представляем тридцать тысяч организованных польских рабочих.

Ленин рассердился:

- А мы кого представляем? За нами тоже немало русских рабочих. И ведь мы знаем, что нас ждет. Так что и вам, Феликс Эдмундович, предстоит пострадать: дело того стоит. Умение видеть в поражении задатки победы - необходимое умение, в этом, коли хотите, заключен весь смысл политической борьбы. Обижаться наивно, это безвкусно, когда в политике обижаются.

...Надежда Константиновна приготовила вырезки из русских газет, отчеркнула наиболее важные строчки красным карандашом, сделала подборку из французской и немецкой прессы; расшифровала письма, доставленные курьером из Харькова, Екатеринослава и Читы.

- Нас ждет избиение, - сказал Ленин. - Впрочем, беседуя с товарищами, я вынужден смягчать - обещаю борьбу.

- Наши не растеряются?

- Могут.

- Кое-кто считает, что разумнее было бы уйти со съезда, если расклад не в нашу пользу. Ленин ожесточился:

- Партийная борьба не знает практики "наибольшей благоприятности". Нельзя смешивать политику с идейной борьбой. Открытого столкновения боится тот, кто не верит в свое дело... В конечном счете протоколы съезда будут изданы: каждый умеющий читать и сравнивать вправе вынести свой приговор...

...Пришел Румянцев. Здесь, в Стокгольме, он жил под фамилией Шмидта, и никто в его пансионе не подозревал, что обладатель этой фамилии - русский: говорил Румянцев по-немецки без акцента, знал не только "хохдойч", но и диалекты; саксонцы считали его своим, так же относились к нему мекленбуржцы.

- Вот, Владимир Ильич, я переписал - вышло четыре страницы.

- Много. Вы открываете съезд, вам и задать тон - краткость и деловитость. Давайте-ка поработаем. Да и коррективы надобно внести, вы на пристань не ходили, а я делегатов встречал - мы в меньшинстве, в сугубом меньшинстве.

- Мартов с Даном постарались...

- Не следует м е л к о обижать оппонента. Принцип широкого демократизма при выборе делегатов не они выдвинули - мы...

- Вы, - уточнил Румянцев. - Я лично протестовал, если помните. Вы настояли, Владимир Ильич, вот теперь и расхлебываем...

- Испугались меньшевиков? - Ленин странно усмехнулся. - Или сердитесь на меня?

- Второе.

- Ну, это - пожалуйста. Только б не первое. А демократизм выборов... Как же иначе? Противопоставить реакции, которая любых выборов боится как огня, идею демократического волеизъявления трудящихся может только наша партия. Смешно этого ждать от кадетов или эсеров: одни опираются на помещиков, другие вообще только в заговор верят... Конечно, демократические выборы делегатов иначе и быть не может. Риск? Бесспорно. Кто не рискует, тот не побеждает. Да и потом, меньшевики долго не продержатся: больно очевидны их просчеты... Давайте-ка посмотрим доклад, кое-что надо уточнить в свете новых обстоятельств.