Юлиан Семенов - Горение (полностью)

У входа в ресторан "Кюба" толкались филеры, каждого раздевали глазом, к подозрительным прикасались бедром - нет ли бомбы? Не ровен час, взорвут Дмитрия Федоровича, лишат жизни доброхота, который людей вокруг себя видит, рядовым полицейским не брезгует и по-русски говорит доходчиво, не то как иные сановники - на иностранном, чтоб свою отдельность показать, загородиться.

Трепов - в кабинете, обтянутом шелком, стол сервирован скромно - ждал Павла Николаевича Милюкова: тот согласился на встречу без колебаний, хотя Иван Мануйлов полагал, что кадетский председатель станет жеманиться.

"Ванюша, детская душа, - сказал тогда Трепов, - он к кому угодно придет, ты словам-то не очень верь, слово для того и дадено, чтоб им пользоваться соответственно обстоятельствам! Он х о ч е т прийти, милый! Мечтает! Ему во дворец хочется, Ваня!"

Милюков, как и приличествовало председателю ЦК, опоздал на три минуты, вошел настороженный, скованный в движении, отчего особенно явным делался его маленький рост.

- Рад личному знакомству, Павел Николаевич, от всей души рад, и милости прошу к столу, - заворковал Трепов. (За речью следил особенно тщательно профессор знает язык по-настоящему, с ним никак нельзя опускаться до уровня, столь угодного Царскому Селу.) - Пёрхепс вилл спик инглиш [может, будем говорить на английском? (англ.)]? - спросил Трепов, глянув на половых, что замерли у черной, мореного дерева, инкрустированной двери. - Ор ю префер френч [или вы предпочитаете французский? (англ.)]?

- Я люблю и английский и французский, - ответил Милюков, - но живу русским, Дмитрий Федорович.

- Прекрасный ответ! Любому нашему квасному патриоту - образец некичливого русского достоинства...

Половых Трепов отпустил, сам налил Милюкову рюмку мадеры.

- Специально привез из Царского, - пояснил он. - Любимое вино государя, попробуйте.

Милюков пригубил, осторожно поставил рюмку на скатерть, выкрахмаленную до металлической твердости, заметил:

- Отдаю дань прекрасному вкусу монарха.

- Святой, мудрый и красивый человек, - вздохнул Трепов. - Сколько же пишут всякого рода гнусности о нем?! Как можно?!

- Видимо, вы не могли не заметить, Дмитрий Федорович, что наша партия всегда и везде подчеркивала свою преданность идее конституционной монархии под скипетром просвещенного государя императора...

- Поэтому-то и просил вас, Павел Николаевич, согласиться на дружескую встречу... Я исповедую открытость в беседе с кем бы то ни было - с другом ли, с противником, - а поэтому позволю сразу поставить главный вопрос: как бы вы отнеслись к идее "министерства доверия"?

- Которое придет на смену "ответственному министерству"?

- А вы действительно считаете нынешнее - "ответственным"?

- Вы нет?

- Мы не туда пошли, Павел Николаевич, не туда. Извольте салату, я истосковался по зелени, государь ограничивает себя в еде, спартанская обстановка, поразительная скромность, воистину аристократическая... Оливковое масло изволите или наше, подсолнечное?

- Оливковое, благодарю вас... А куда надобно идти, Дмитрий Федорович?

- Ко взаимному доверию. Следовательно, к честному обмену мнениями. Я приглашаю вас сформировать министерство доверия, Павел Николаевич.

Такого Милюков не ждал, вилка в руке дрогнула.

- Как вас понять?

- Так, как я сказал... Ваша аграрная программа, по которой часть земель будет отчуждена крестьянам - с выкупом, понятное дело, помещикам, - меня не пугает. Это, как я понимаю, главный пункт расхождений между вами и Горемыкиным, не так ли?

- Горемыкин - пустое место, Дмитрий Федорович, разве вы его в расчет берете?

- А кого вы берете в расчет?

- Того же, кого и вы.

Трепов решил настоять на своем, добиться ответа прямого, поэтому настойчиво спросил:

- А кого, с вашей точки зрения, мы берем в расчет?

- Столыпина, - ответил наконец Милюков. - Разве вы не его имели в виду?

Добившись ответа, Трепов продолжил, словно бы Милюков п р о б р о с и л мелочь:

- Согласны ли вы, Павел Николаевич, чтобы облегчение крестьянской участи, то есть передача части земель мужику, было провозглашено государем, или полагаете, что только Дума вправе принять такой закон?

- Я полагаю, что милость, данная крестьянству из рук государя, поможет успокоению страны, Дмитрий Федорович.

Трепов откинулся на спинку кресла: Милюков в кармане. Хорош либерал! Ишь, глазами сияет, недоносок, видит себя в Зимнем, не иначе! Дай только время, я тебе покажу кадетскую свободу! На Акатуе у меня сгниешь!

Трепов налил мадеры до краев.

- За вас, Павел Николаевич, за то, что вы принесли с собою русскому обществу! Ваш ответ высокопатриотичен и продиктован заботой о будущем нашей отчизны. Благодарю вас!

Чокнулись, помочили губы.

- А теперь мой вопрос, Дмитрий Федорович.

- К вашим услугам.

- Угодно ли будет государю даровать всеобщее избирательное право?

- Бесспорно.

- За вас, - поднял бокал Милюков. - За то, что вы приносите с собой русскому обществу! Чокнулись. Губ не мочили.

- Народ ждет конституции, Дмитрий Федорович. Можно надеяться на то, что государь подпишет основной закон, представленный на его благоусмотрение Думою?

- Сначала нужно составить такой закон, Павел Николаевич. Составить в новых условиях, в обстановке всеобщего доверия.

- Значит, самая идея конституции не отвергается?

- Приветствуется. Государь готов даровать конституцию подданным.

- Амнистия?

- Нет. Государь никогда не простит цареубийц. Это позволит революционерам творить свое мерзкое дело безнаказанно!

- Дмитрий Федорович, вы не правы! Амнистия, дарованная государем, лишь укрепит престиж монархии! Народ возблагодарит за это царя. У кого поднимется рука на освободителя?!

- Александра Второго, освободителя, убили, Павел Николаевич.

- Но то было иное время! Сейчас народ измучен революцией! Культурные слои хотят спокойствия и тишины! Поймите, именно престиж самодержавия поможет нам, нашей партии вести работу по изоляции крайних групп, мы откроем пропагандистскую кампанию в Думе, я обещаю вам это, я держу в руках третью часть всех депутатов, то есть относительное большинство. Уговорите государя, Дмитрий Федорович!

- Я не могу этого сделать, хотя ваши доводы искренни и лично я могу вас понять. Я тем не менее реально мыслю, Павел Николаевич, я не хочу сулить невозможного...

- Отмена военного положения?

- Сложный вопрос. Совладаете с эсерами? С социал-демократами? От этого будет зависеть все.

- С социал-демократами я смогу договориться. Плеханов занял вполне благоразумную позицию, он пользуется в партии авторитетом, он повернет своих единомышленников на верный путь. Я уже писал об этом, я с похвалой отозвался о его нынешней позиции.

Трепов ничего не сказал, загадочно улыбнулся, достал из кармана записную книжечку, пометил что-то, вырвал листок и протянул Милюкову: