Юлиан Семенов - Майор Вихрь

Коля снова улыбнулся.

- Нет, - ответил он, - сапоги у меня хорошие. Спасибо.

- Чему смеетесь?

- Просто так... Это у меня иногда бывает.

- Сколько вам лет?

- У нас год войны засчитывают за три.

- Мало.

- Сколько бы вы предложили?

- Год за столетие.

- Полковник, мне нужен Краух, - сказал Коля внезапно.

Полквартала они прошли молча. Город, словно чувствуя нечто приближающееся, был затаенным, бело-черным, как в трауре.

- Это сложно.

- Я понимаю.

- Когда он вам нужен?

- Он мне нужен сейчас.

- Это сложно...

- Откуда у вас данные о том, что мы готовим наступление?

- То есть?

- Что это: авиаразведка, тактическая разведка или это данные из центра?

- Данным из центра я приучил себя не очень-то верить.

- Почему?

- Фантазеров много. И потом, они все переворачивают с ног на голову: как решит фюрер, как он оценит объективные данные, так и будет считаться всеми остальными.

- Это хорошо...

- Да?

- Конечно.

- Очень хорошо... Из-за этого "хорошо" вы сейчас в Кракове и я работаю на вас.

- Даже если б фюрер не ставил данные с ног на голову, все равно мы были б здесь...

- Вы - тактичный человек.

- Потому что не сказал о вас?

- Конечно.

- Все равно подумал, - сказал Коля. - Если по правде...

- Знаете, высшая тактичность заключается в том, чтобы говорить не все, о чем думаешь.

- Это - тактичность современности. Мы хотим, чтобы в будущем высшая тактичность человека заключалась как раз в ином: что думаешь, то и говоришь.

- Этого же хотел Христос.

- У Христа не было государства и армии - такой, как у нас.

- Занятно... Государство и армия во имя того, чтобы все люди говорили друг другу только то, что думают...

- У вас есть братья?

- Нет.

- А сестры?

- Нет.

- У меня тоже. Поэтому я особенно точно представляю себе, какими должны быть отношения между братьями.

- Боже мой, какие же вы все мечтатели...

- Нам об этом уже говорили.

- Кто?

- Был такой английский писатель Герберт Уэллс.

- Когда я увижу вашего шефа?

- Завтра утром.

Первый вопрос, который Вихрь задал Бергу, был о Траубе.

- Это для меня новость, - ответил полковник. - Я ничего об этом не знал.

- Как узнать подробности?

- Это невозможно. Гестапо нас к себе не пускает.

- Что можно сделать?

- Ничего.

- Как ему помочь?

- Вам хочется достать с неба луну? Я не берусь выполнить это желание. Оставим Трауба, хотя мне его жаль - талантливый журналист. Вернемся к нашим делам. Я просил Отто передать вам, чтобы вы не появлялись в городе, товарищ Попко...

Вихрь медленно потушил сигарету и сказал:

- А вы говорите, что вас до гестапо не допускают.

- Первый раз вы со мной откровенны.

- Третий. Не в этом дело.

- А в чем же?

- Сейчас - в Траубе и Краухе.

- Нет. В вас.

- Да?

- Да. Вы понимаете, что будет с вами, если папка из гестапо попадет к вашим? Вас дезавуируют. Разве нет? Тем более что вы скрывали это от своих сотрудников - даже Отто об этом не знает.

- Мое командование узнает об этом, полковник. Не будьте моим опекуном, пожалуйста. У вас не вышло с Мухой, не выйдет и со мной. Я ж знаю вас по Мухе: я его расстрелял - теперь нет смысла скрывать. Но это прошлое, так что не удивляйтесь: у вас свои козыри, у меня свои. Мои - сильнее. Помогите с Краухом.

- Вы связывались с Центром?

- Нет.

- Очень хорошо, что вы ответили мне правду, - от вас был только один короткий перехват. Так что меняйте точку, она засечена.

- Где?

- Точно сказать не могу, но где-то к северо-западу от Кракова, километрах в тридцати.

"Верно, - отметил для себя Вихрь, - охотничий домик как раз там. Но ведь Аня не могла выходить на связь сама. В чем дело?"

- Это не наши люди, - сказал Вихрь, - тем не менее спасибо, учтем. Видимо, это партизаны или накладки вашей системы.

- Последнее исключите.

"А может, какое несчастье с Аней?! - вдруг мелькнуло у Вихря. - Девочка там одна! Короткая связь! Может, ее взяли там случайно?"

- Вы убеждены? - спросил Вихрь, закуривая. - Ваш аппарат в этом смысле безгрешен? Был сеанс?

- Был.

- С Центром я свяжусь сегодня же. Завтра я или мои люди передадут все относящееся к вам.

- Хорошо.

- Когда вы продумаете операцию с Краухом?

- К завтрашнему дню я что-нибудь надумаю. Отто будет знать. Он вам скажет... С Краухом надо сделать все так, чтобы было просто, без мудрствований... Видимо, на мудрствование у вас нет времени... Я попробую что-нибудь подсказать...

- Хорошо.

- До завтра.

"Может быть, Трауб показал на Тромпчинского? - ужаснулся Вихрь. - А тот привел их на явку в лес? Нет. Этого не могло быть. Тромпчинский никогда не сделает этого. Тромпчинский - железный человек, его не сломить. В городе его нет - надо срочно ехать за город, предупредить, чтобы он скрывался, и забирать Анюту. У Седого есть запасные квартиры".

Когда Вихрь рывком отворил дверь охотничьего домика, Аня поднялась и сказала Тромпчинскому, который стоял за спиной Вихря:

- Подожди.

- Нет времени, Аня, - сказал Вихрь, - обо всем - после.

- Пусть он выйдет, - снова сказала Аня, и Вихрь увидел в ее руке парабеллум.

- Выйди, Юзеф.

_Бородину_. То, что передала Аня, - правда. Я был в гестапо. Для того чтобы бежать, дал согласие на перевербовку. Завтра даю очную ставку Ане и Бергу. Прошу санкционировать продолжение работы, которая вступила в решающую фазу. Спасение Кракова - гарантирую. Был, есть и останусь большевиком. Прошу принять данные на Берга, сообщенные им Коле...

И в самом конце: Штаб гитлеровцев получил данные о передвижениях на нашем фронте, которые расцениваются Бергом как подготовка к возможному наступлению. Примите меры. Связь прерываю. Выйду сегодня ночью. _Вихрь_.

Кобцов вернул шифровку, покрутил головой, хмыкнул и сказал:

- Ссучились - очевидное дело... В этом случае мой хозяин не колебался бы в оценке всей этой катавасии.

- А ты? - спросил Бородин. - Как ты?

- Я себя от хозяина не отделяю.

- Знаешь, - медленно ответил Бородин, - я старался себя никогда не отделять от нашего дела, а в открытом афишировании своей персональной преданности руководителям есть доля определенной нескромности. Не находишь?

- Не нахожу.

- Ну, это твое дело, - сказал Бородин.

- Именно.

- Давай будем связываться по начальству.

- Это верно. Что им говорить?

- Как предлагаешь?

- А ты?

- Мы ж с тобой не в прятки играем.

- Хорошая игра, между прочим. Иногда - не грех.

- Тоже справедливо. Только там, - Бородин кивнул головой на шифровку, люди. Им не до пряток - с нами. Они в прятки с теми играют.

- Слова, слова, - поморщился Кобцов, - до чего ж я не люблю эти самые ваши высокие слова... Люди! Люди, понимаешь, порождение крокодилов.

- Это хорошо, что ты классику чтишь. Только за людьми Вихря - дело. Спасение Кракова. И мы с тобой за это дело отвечаем в равной степени. Или нет? Я готов немедля отправить им радиограмму: пусть идут через фронт к тебе на проверку.