Юлиан Семенов - Межконтинентальный узел

- Как конь, ребята? Хорош? - улыбнулся Питер Джонс журналистам.

Первый корреспондент:

- Почему принц Фарук подарил вам этого коня?

- Видимо, потому, что любит нашу страну. Второй журналист:

- Тогда он должен был подарить этого жеребца президенту...

Питер Джонс усмехнулся:

- Он и подарил его президенту.

Второй журналист:

- Олицетворяете Штаты с Вашей корпорацией?

- Не навязывайте мне модель ответа, дружище.

Третий журналист:

- Надеетесь быть переизбранным президентом "Авиа корпорейшн" на третий срок?

- Это не моя забота. Это решает собрание акционеров. Я из породы тех стариков, которые подчиняются воле большинства. Если акционеры пнут меня коленом под зад, я уйду. Если же попросят остаться, что ж, останусь.

Первый журналист:

- В истории нашей страны президентом - я имею в виду Штаты, а не корпорацию - на третий срок был избран только один человек, Франклин Делано Рузвельт.

- Мы бы его провели и на четвертый срок, а вот я на четвертый срок не рассчитываю.

Третий журналист:

- Сегодняшнее падение акций вашей корпорации на бирже грозит какими-то последствиями?

Питер Джонс похлопал коня по шее:

- Ответь этому парню, коняга. Ответь ему во весь голос. Мне нельзя обвинят в неуважении к прессе.

Первый журналист:

- Правда ли, что вы ненавидите президента компании "Мисайлс индастри" Дейвида Ли?

Сэр Питер сокрушенно покачал головой:

- Дейвид Ли - мой друг, молодой, умный, верный друг! Я бы мечтал, чтобы именно он закрыл мне глаза, когда сдохну. Спасибо, ребята! Не пишите о моем коне плохо, других таких больше не будет.

Питер Джонс приветливо помахал журналистам рукой, улыбнулся, въехал в конюшню; ковбои быстро закрыли дверь; осторожно сняли с седла сэра Питера; лицо - пергаментное, желтое, веки судорожно сжаты.

...Тот же день, парк Токсидо, близ Нью-Йорка.

Огромный "кадиллак" Дейвида Ли въезжает в сад, окружающий его дом на берегу озера. Навстречу Дейвиду бегут его дети - семилетняя Джуди и пятилетний Дик. Поднимая детей на руки, он - счастливый, сильный - несет их к бассейну, быстро раздевается, толкает детей в воду, прыгает сам; барахтаются, веселятся, кричат.

К бассейну подошла Мэри, личный секретарь Дейвида Ли:

- Дэйв, на проводе Бонн, будете говорить?

- Кто звонит?

- Генерал Том Вайерс.

- Этот нужен. Переключите аппарат на бассейн и лезьте к нам, будем хулиганить вчетвером.

Дейвид Ли подплыл к телефону, снял трубку:

- Здравствуйте, Том, рад вас слышать. Как погода в Европе? Туман и дождь? Бедные, бедные... Значит, самолеты не летают? - Он рассмеялся. - Слушайте, Том, видимо, дня через два вам позвонит сэр Питер Джонс. Будьте с ним так же открыты, как со мной. Я загнал его в угол, он шатается, надо подтолкнуть... Мы встретимся с ним послезавтра в Сан-Диего, на испытаниях моих ракет, я пригласил и его, пусть злится...

Мэри, переодевшись, прыгнула в бассейн, подплыла к Дейвиду, поднырнула под него и начала целовать его ноги быстрыми пузырчатыми поцелуями.

...Сан-Диего, испытательный полигон ВВС США.

Сэр Питер Джонс неотрывно наблюдает за торжественной, неземной уже, а причастной космосу ц е р е м о н и е й запуска нового типа межконтинентальной ракеты. Вокруг Питера Джонса, припавшего к окуляру телескопа, замерли офицеры и генералы, наблюдающие рождение новой звезды. Чуть в стороне, окруженный толпой военных, стоит Дейвид Ли; объяснения, которые он дает, исчерпывающе кратки:

- Затраты на производство наших космических ракет лишь на первый взгляд кажутся астрономическими. Вложив семь миллиардов долларов в реализацию нового ракетного проекта, мы - в стратегическом плане - не только разденем Советы, но и не будем зависеть от нефти, которая, увы, есть кровь авиации, не правда ли сэр Питер?

Питер Джонс медленно оторвался от телескопа, улыбнулся:

- Я приехал, чтобы аплодировать твоему успеху, Дейв, Я восхищен и разбит, старой перечнице пора на свалку.

Подойдя к Дейвиду Ли, старик крепко обнял его; потом, обернувшись к одному из офицеров, тихо спросил:

- У вас нет горячего чая?

- Мы пьем только холодную воду, сэр, здесь так жарко.

...Питер Джонс кивнул и направился к выходу из бункера. Рядом впереди и сзади, тенями двинулись его телохранители.

Он вышел в ночную жару космодрома, прислушался к доверчивой песне цикад, сел в старомодный "роллс-ройс" и помахал рукой провожавшим его офицерам; красные фонари бронированного автомобиля сэра Питера стремительно растаяли в ночи, словно бы их и не было.

Открыв дверцу вмонтированного в спинку сиденья шофера шкафчика, сэр Питер выдвинул два телефона - белый и красный. Сняв трубку красного, он попросил телефонистку на далекой международной станции:

- Пожалуйста, накрутите мне Бонн, моя прелесть, штаб-квартиру генерала Тома Вайерса; затем государственный департамент, отдел Восточной Европы, мистер Харви Джекобс; после этого Пентагон, генерал Киркпатрик. Если его нет на месте, соедините с номером девятьсот семьдесят три сорок два восемьсот сорок семь; потом мне нужен помощник министра здравоохранения Лодж, Вашингтон, дистрикт Колумбия, домашний номер семьсот двадцать семь восемьсот сорок четыре пятьдесят пять, и, наконец, Нью-Йорк, двести двадцать восемь сорок три пятьдесят девять, профессор Томас Бинн.

Питер Джонс достал из кармана пиджака две капсулы с лекарством, бросил в рот; телохранитель протянул ему плоскую бутылку.

- А горячего чая у нас нет? - спросил Джонс. - Обыкновенного горячего чая?

- Мы загрузились холодными напитками, сэр.

Сэр Питер Джонс откинулся на спинку сиденья, смежил веки: лицо совершенно больное, не похоже на то, каким оно было десять минут назад, в бункере.

Зазвонил белый телефон. Телохранитель снял трубку, выслушал абонента, протянул сэру Питеру:

- Государственный департамент.

Питер Джонс кивнул, протянул слабую руку, взял трубку ледяными пальцами. Говорить начал, однако, бодро и весело:

- Здравствуйте, Харви, вас тревожит старая кляча Джонс. Не найдете для меня минут тридцать завтра утром, от десяти до одиннадцати? О'кэй. Спасибо.

Новый телефонный звонок; телохранитель, что сидел рядом, негромко пояснил:

- Профессор Бинн.

Сэр Питер кивнул:

- Доброе утро, дорогой Бинн. У вас уже утро, не так ли? Я славно поработал, но боюсь, что не успею вернуться к двум часам, как договорились, все-таки шесть часов лёта. Не рассердитесь, если я заявлюсь под ваши рентгены к пяти? Спасибо. Нет, нет, не тревожьтесь, чувствую себя прекрасно.

Джонс снова откинулся на мягкую кожу сиденья, тихонько застонав; телохранители молча переглянулись.

- Здесь где-нибудь есть аптека [В США аптека часто одновременно и бар, и маленький универсальный магазин]? - спросил сэр Питер.