Юлиан Семенов - Межконтинентальный узел

- Резонно, - согласился Славин. - Еще кофе?

- Да, если вас не затруднит.

- Когда у вас выход на очередную связь?

- Вы же сказали, что вам и это известно...

Славин кивнул:

- Мы сфотографировали текст, который вы заложили в "Национале", сохранив при этом след вашего п а л ь ц а.

Кульков снова ощутил в горле шершавый комок.

- Но вы же понимаете, что я могу написать то, что н а м выгодно, а могу вообще ничего не писать. А ведь вам нужно взять с поличным того человека, который будет забирать мою информацию...

- Резонно, - снова согласился Славин. - Очень хорошо мыслите. Ваше предложение?

- Я его уже внес.

- А я вам ответил: говорить я с вами согласен, торговаться- не моя профессия. Считаете своим долгом хоть как-то искупить свою вину, пожалуйста. Нет - ваше дело. Главную задачу мы выполнили, перекрыли утечку информации, дело кончено.

- Согласен, - сказал Кульков. - Верно. Но я готов предложить вам свою помощь в игре против ЦРУ.

- Давайте сформулируем ситуацию иначе, Геннадий Александрович: если руководство позволит мне привлечь вас к операции, я буду продумывать возможность вашего использования в деле... Но, признаться, я не очень-то убежден, что мне это разрешат... Слишком уж вы замарались... И действовали вполне осознанно... много лет... Будем называть вещи своими именами: сначала вы предали эту страну, н а с... Теперь собираетесь предать тех, на кого работали.

- Мы же не на собрании, - облизнув шершавым языком пересохшие губы, сказал Кульков. - Я предлагаю р а з о б л а ч и т ь тех, кто путем шантажа понудил меня свернуть с того пути, на котором я стоял.

- Закон гарантирует вам только одно: следствие и суд тщательно разберут все то, что было до этой ночи. Но ни следствие, ни суд не пройдут мимо того, что может произойти после сегодняшнего рассвета... Вносите предложения, я готов слушать...

- Можно взглянуть на вопросник? Самый последний, который вы расшифровали? - спросил Кульков.

- Вы имеете в виду тот, что вы изъяли из тайника вчера ночью?

- Я запамятовал время... Вспомню, если вы мне покажете расшифрованный текст...

- Вы помните время, - сказал Славин. - Помните с точностью до минуты... Вы хотите проверить, действительно ли мы знаем всё или же берем вас на пушку.

- Вы вправе думать так, как считаете целесообразным... Я же сказал то, что полагал сказать совершенно необходимым...

Славин вышел из-за стола, открыл сейф, вмонтированный в стену, покопался в папках, достал одну, синего цвета, принес ее на стол, полистал страницы, вытащил два листка, сколотых пластмассовой красненькой скрепкой, и протянул Кулькову:

- Это?

Лицо Кулькова снова стало т е ч ь, когда он пробежал страницу: "Знают всё! Читали все запросы из Лэнгли! Вот ужас-то, а?! Но ведь они не читали мои ответы! А только это может быть уликой! В этом спасение!"

- Да, - сказал наконец Кульков. - Это.

- Вот видите, - вздохнул Славин и, положив руку на папку, заметил: - Тут целая брошюра: "Что хочет знать ЦРУ - особенно во время женевских переговоров - о ракетном потенциале Советов".

- Но у вас нет второй брошюры. С таким же броским названием: "Что ЦРУ узнало - во время женевских переговоров по разоружению - о ракетном потенциале Советов".

- Почему же? - Славин пожал плечами. - Есть. Он снова поднялся, отошел к сейфу, достал оттуда маленький конверт, вернулся, положил на стол:

- Ознакомьтесь.

Кульков достал из конверта зажигалку "Пьер Карден"; лицо п о т е к л о еще зримее; щеки обвисли, под глазами впадины, словно у старика, который вынул на ночь изо рта протез: ни одного зуба, шамкающая пустота.

- Да вы смелее, Геннадий Александрович, смелее, - п о д т о л к н у л его Славин мальчишеской какой-то улыбкой. - Вы же знаете, как обращаться с этой камерой... Мы проявили все семьдесят два кадра, вот вам лупа, читайте, ваша работа, вы же документы щелкали, не я...

- У вас нет сигареты?

"Ощутив шок, обязательно просите у них сигарету, - вспомнил он слова Питера, который инструктировал его по операции "Либерти", когда они встретились в Цюрихе, в баре на Банхофштрассе, - это верный признак того, что вы дрогнули, они это с ъ е д я т, а уж после этого начинайте поэтапно ц е д и т ь информацию, приберегая главный козырь на самый конец".

- Давно стали курить? - спросил Славин.

- После того как встретил Олега Владимировича.

- Странно... Я опрашивал ваших школьных и институтских знакомых, они говорили иное...

- Так ведь столько лет прошло, могли забыть...

- Гуляева помните?

- Нет. Кто это?

- Игорь Гуляев...

- Я его не знаю.

- Он вас знает... Он сидел за партой позади вас... На вечере в вашей мужской школе потанцевал с Лидой Киреевой. Вы же за ней ухаживали, да? Вы столкнули Гуляева с лестницы из-за этого танца... Бедняга, сломал ногу... Он уверяет, что вы еще в девятом классе курили... Сигареты марки "Ароматные", двадцать копеек пачка...

- Я никого не сталкивал с лестницы...

- Вы и Проскуряк, был такой урка... Вы его с собой привели, бутылку ему купили... Неужели не помните?

- Теперь обо мне можно говорить все что угодно...

- Мы сплетен не собираем, Геннадий Александрович... Например, ваш бывший декан, Антон Гаврилович, без ума от вас: "Надежда администрации, борец против прогульщиков, никто, как Гена Кульков, не умел провести персональное дело против нарушителей морали..." Я полистал эти дела, вы лихо выступали.

- Как я понял, сигарет у вас нет? - заметил Кульков, снова притронувшись шершавым языком к пересохшим, потрескавшимся губам.

- Ну почему же, есть... Какие хотите? Я заметил, вы предпочитаете ментоловые, "Салем"?

- С большим удовольствием я бы сейчас выкурил "Памир"... Были такие сигареты в дни моей молодости, черный табак, словно "Галуаз", только стоили дешевле - десять копеек за пачку, если не изменяет память...

- Есть и "Галуаз", - сказал Славин. - На выбор.

- Тогда, пожалуйста, "Галуаз"...

Он затянулся, жадно глотая дым, закрыл глаза, ноздри его на какой-то миг затрепетали, сделавшись белыми, хрящеватыми. "Только не торопиться, - молил он себя, - я веду себя верно; этот лысый, не ведая об этом, помогает мне; больше всего я боялся напора, крика, требования отвечать; этот увалень - другая порода, туго мыслит; я чувствую, поддается..."

- Так вот, - затянувшись еще раз, Кульков чуть откинулся на спинку стула, - эти данные не были мною отправлены... Да они и не пришлись бы, судя по последнему вопроснику, по вкусу тем, кого интересует ракетный потенциал Роди... Советского Союза...

- Вовремя поправились, - заметил Славин. - Слово "Родина" сейчас звучало бы, согласитесь, несколько цинично...

- Да, я вынужден с этим согласиться. Но хотите верьте, хотите нет, я был, есть и останусь патриотом России...

- Какой? - лениво поинтересовался Славин. - Генерал Власов тоже провозгласил себя истинным патриотом "матушки-России" - без коммунистов, комсомольцев, профсоюзных активистов, а их, активистов, почитай, сто миллионов.