Юлиан Семенов - Межконтинентальный узел

- Должны.

- Арестовываете, что ли?

- Я забронировал вам номер в отеле "Ялта", и это было очень не просто сделать. - Славин усмехнулся чему-то. - Туда сейчас буржуй повадился, все места распроданы за месяц вперед... Покатаетесь на водных лыжах...

- Это несерьезно...

- Это серьезно, - ответил Славин. - Вы даже не представляете себе, как это серьезно.

- С чгм связано? - Иванов снова отодвинул мороженое.

- Я пока не могу вам ответить... Я не стал оформлять мою просьбу о вашем отъезде официально: пришлось бы приглашать вас к нам, звонить в спецчасть вашего центра... Я решил обратиться к вам лично.

- Погодите-ка... Вы начали с Кулькова... Потом показали мне анонимку, напечатанную на моей же пишущей машинке... После этого провели прямую между датой ее составления и временем моего отвода от Крыловского. А отсюда подбросили идею о выдвижении академика на ключевой пост в ракетной технике... Если вы посмеете после этого сказать, что Крыловский имеет отношение к шпионажу, я вам здесь же, не сходя с места, надаю пощечин.

- В милицию заберут, - ответил Славин. - Протоколами замучают... Не бейте... Тем более что я полон ришпекту к академику Крыловскому.

- Слава богу. Но тогда остается только один вывод - особенно в связи с тем, что вы поинтересовались, не давал ли я ключ Гене от моей квартиры, - и вывод этот однозначен: вы подозреваете Кулькова?

Славин долго молчал, а потом, проклиная себя за характер, ответил:

- Мы арестовали Кулькова.

- Да я ж сегодня к нему звонил, мне сказали, что он в Берлин вылетел...

- А вы хотели, чтоб вам ответили, мол, сидит Кульков? Ему ведь не только вы звоните... Скажите, часто бывало, что в пятницу, когда вы садились за пульку, кто-то несколько раз подряд звонил по телефону и не отвечал?

Иванов нахмурился, видимо отчего-то заинтересовавшись вопросом. Ну и лбище! Славин вспомнил, как однажды Степанов похвастался: "Ко мне в Крыму как-то подошла парочка, протянули открытку, а на открытке стихи собственного сочинения: "Плечи богатырские, голова Сократа, напиши автограф для нашего брата". А у Мити голова махонькая в сравнении с ивановской, вот уж действительно Сократ...

- Бывало, - ответил Иванов после долгой паузы. - Но вы же знаете наши телефоны...

- Знаю. Но если вы постараетесь вспомнить, то, думаю, убедитесь, что такого рода звонки раздавались именно в те пятницы, когда у вас был Кульков, и к телефону подходил он, произнося обычное в таких случаях "алло".

Иванов долго молчал, а потом хлопнул своей толстой ладонью по мраморному столику так, что подпрыгнули бокалы с мороженым:

- Но ведь если он написал анонимку, то сделал это, именно когда я закончил ему диссертацию! Зачем?! Объясните мне, зачем?!

- Не объясню. Не знаю. Предположить могу: ему надо было занять ваше место... Подле Крыловского...

- Но это же бесчестно, - как-то жалобно сказал Иванов. - Это по-скорпионьи...

- Ничего подобного, - возразил Славин. - Скорпион жалит того, кто его везет через реку, и тонет вместе с ним... Кульков же хотел, чтобы вы утонули в одиночестве... Георгий Яковлевич, я должен вас предупредить о том, что про арест Кулькова знаете только вы?

- А генерал с артистом?

- Генерал знает, артист нет. Повторяю: предупреждать не надо?

- Не надо.

- Вы ни с кем не поделитесь этой новостью? Если вы сделаете это, стране может быть нанесен непоправимый урон...

- Повторяю, я никому ничего... - Иванов вдруг набычился, прервав себя, замер, лоб навис над столом, а потом рывком поднялся: - Едем ко мне! Быстро!

В однокомнатной квартире, которую он снимал, царил артистический беспорядок, который, однако, таил в себе некую аскетическую организованность: письменный стол, составленный буквой "г" из двух обычных, раздвижных столов, был а р е н о й работы; в горе книг явственно угадывалась система; стопка исписанной бумаги была заложена разноцветными листочками; все, что не относилось к столу, словно бы не интересовало хозяина.

- Сейчас, погодите-ка, где же это?! - Иванов остановился посреди комнаты. - Кажется, в чулане, ну-ка, помогите...

Он распахнул в прихожей дверь чулана, задекорированную обоями под кирпичную кладку, и начал выбрасывать оттуда дорогие горнолыжные ботинки, спортивную одежду, вытащил водные лыжи "росиньоль", потом достал два тяжелых ящика - книги, которые не умещались на полках, - а уже после этого три чемодана; самый последний, плоский, под крокодилову кожу, принес в комнату, вывалил из него на пол конспекты, книги, несколько рубашек, дырявые носки, вытертую меховую шапку и две пары рукавиц.

- Так вот, - словно бы сопротивляясь самому себе, скрипуче сказал Иванов, - этот чемодан мне подарил Гена. Накануне одной из моих поездок на Запад. "Не с фанерным же тебе ехать, стыд, думай о престиже". В поездки меня собирал он, я этого не умею; ключ от квартиры был у него постоянно; поглядите чемодан. Как правило, встретив меня в аэропорту, он грузил его в свою машину и никогда, понимаете, ни-ког-да, сразу не приезжал ко мне, обязательно заезжал куда-то по дороге: то домой, то на работу, то к другу... А что, если он переправлял в этом чемодане информацию?! В любом отеле ничего не стоит войти в номер, мы же останавливаемся в тех, что подешевле.

Тайник в чемодане нашли сразу же; анализ подтвердил, что в тайнике перевозились фотопленки; там же без особого труда обнаружили отпечатки пальцев, которые, как вскоре было установлено, оставил Кульков.

Через десять минут после того, как Славин поднялся к себе, его пригласил генерал:

- Я попросил специалистов внимательно поглядеть текст донесения, которое Кульков предложил нам отправить в Лэнгли. Посмотрели. И вычислили слово "либерти"... Там, конечно, получились тысячи вариантов слов, как понимаете, но меня заинтересовало именно "либерти"... Помните, в одной из радиограмм ЦРУ инструктировало Кулькова: "В крайней ситуации в действие вступит план "Либерти". При этом, однако, мы должны не только получить возможность увидеть вас, но и убедиться, что это действительно вы, а не двойник..." Ай да Кульков! Ай да желание "искупить вину"!.. Что вы на это скажете? "Заумь Эйнштейна - не наше дело!"

Академик, друзья называли его Нолик, ведущий специалист по космосу, нашел Степанова через советское представительство: приехал на несколько дней в качестве научного эксперта; с людьми сходился быстро; рыжеволосый, голубоглазый, он источал доброжелательство; глянув на Кузанни, заметил:

- Я прочитал сегодня вашу корреспонденцию в "Нью-Йорк трибюн". Мне понравилось. Хотя вы не очень-то компетентны в нашей проблематике, но широкий читатель вас поймет больше и лучше, чем специалистов, заседающих во Дворце наций...

- Спасибо, - ответил Кузанни. - Я знаю ваше имя, поэтому мне очень приятно слышать именно от вас такую похвалу.