Андрей Низовский - Зачарованные клады России

Характерной чертой рассказов о "монастырских сокровищах" является их внешняя достоверность. Теоретически — подчеркнем это слово! — все они могут содержать в себе рациональное зерно, так как базируются на вполне реальных фактах. Но вот где та грань, которая отделяет правду от вымысла?

"Искатели кладов преимущественно бывают из простого народа, склонного, по неразвитости, к суевериям и предрассудкам", — важно писал в 1896 году один ученый человек. Только того не знал ученый человек, что у нас в России даже цари, князья, вельможи и духовенство занимались "по наущению диавола" отысканием кладов. Кладоискательство на Руси всегда было популярным занятием: несмотря на дурную репутацию кладов, в любителях приключений и просто хищниках у нас никогда недостатка не было.

Упоминания о кладах встречаются уже на первых страницах русской истории. Главный торговый путь Древней Руси — "путь из варяг в греки" — на всем своем протяжении, от Балтийского моря до Черного, отмечен многочисленными кладами VIII–XI веков. Византийские и скандинавские источники говорят, что славяне "скрывали свое имение, как воры", зарывая драгоценности в землю, когда отправлялись на войну.

Об одном из самых ранних фактов кладоискательства на Руси сообщается в Киево-Печерском патерике, составленном в XI веке. Печерский монах Федор увидел во сне видение: в некоем месте зарыт большой клад. Придя в указанное в видении место — в одну из лаврских пещер — он начал копать и наткнулся на клад "латинских сосудов", в которых хранилось "злата и сребра бесчисленное множество". Увидев сокровища, Федор счел, что это черт искушает его богатством, и снова зарыл клад, но уже в другом месте. О находке узнал великий князь киевский Мстислав Святополкович, который приказал схватить монаха и доставить его к себе.

— Верно ли говорят, что ты нашел клад? — спросил князь монаха.

— Да, я нашел клад, и он спрятан мною в пещере, — отвечал Федор.

— А что это за пещера и много ли там, отче, золота, серебра и посуды? — допытывался князь.

— Эта пещера служила кладовой у варягов, и посуда там латинская. Поэтому пещера и ныне зовется варяжской. Золота же и серебра там неисчислимое множество.

Понятно, что простодушный ответ монаха только разжег в князе алчность. Он начал требовать от инока, чтобы тот указал местонахождение сокровищ. Но Федор утверждал, что забыл то место, где закопал клад.

— Вспомнишь! — зловеще пообещал князь и приказал сковать монаха по руками ногам, ввергнуть его в узилище и три дня держать там без хлеба и воды. Но монах упрямо твердил: "Не помню". По приказу князя монаха-кладоискателя жгли на костре, пытали дымом. Другого монаха, Василия, которому Федор открыл тайну клада, князь собственноручно "поразил" стрелой из лука. Оба монаха умерли в мучениях, так и не указав местонахождение клада.

В свое время была высказана гипотеза, что на самом деле князь допытывался у монахов о том, где спрятана монастырская сокровищница, желая поправить за ее счет свои финансовые дела. Как бы то ни было, этот рассказ свидетельствует о том, что клады уже в XI веке вызывали на Руси неподдельный интерес в самых разных слоях общества.

По одной из легенд, на средства, найденные в кладе, будто бы был основан Ростовский Авраамиев монастырь: бес, желая насолить благочестивому старцу Авраамию Ростовскому, материализовался в образ воина и, явившись к великому князю Владимирскому, доложил, что будто бы Авраамий нашел на великокняжеской земле "сосуд медян, в нем множество сосудов златых и поясов златых, и чепей" и что на это сокровище, которому "не можно и цены уставити", Авраамий устроил монашескую обитель. Князь, поверив бесовской выдумке, приказал схватить подвижника и привести к нему, но при дознании у Авраамия из всего имущества оказалась одна власяница.

Царь Иван Грозный, по рассказу летописца, собственноручно отыскал клад, замурованный в стене новгородского Софийского собора. Прибыв в Новгород, царь "неведомо как уве-дал казну древнюю, сокровенную", по преданию — скрытую в стене собора его строителем, князем Владимиром, внуком Владимира Святого. Об этом кладе неизвестно было никому, "ниже слухом, ниже писанием", поэтому источник информации о кладе так и остался невыясненным. Царь, приехав ночью в собор, "начал пытать про казну ключаря софийского и пономарей много мучил", но несчастные ничего не ведали о кладе ни сном, ни духом. Не добившись от них толку, царь стал подниматься по лестнице, которая вела "на церковные полати" и наверху, остановившись, вдруг приказал ломать стену. Из замуровки "просыпалось велие сокровище: древние слитки в гривну, и в полтину, и в рубль". "Насыпав" клад в возы, царь отправил его в Москву. Обычай замуровывать клады в стены каменных церквей в Новгороде, вероятно, был весьма распространен, так как известен еще один подобный случаи: в 1524 году в стене Пятницкой церкви при ремонтных работах было случайно обнаружено замурованное "сокровище древних рублев новгородских литых 170, а полтин 44".

Особенной страстью к кладоискательству отличалась сестра Петра I, царевна Екатерина Алексеевна. Она держала при себе баб-ворожей, которые по ее приказу якобы видели сны про клады, а потом царевна посылала по их указаниям на те места людей: узнав, что за 220 верст от Москвы, на дворе одного крестьянина, в хлеву, под гнилыми досками, стоит котел денег, царевна послала туда "для взятья кладу" дворцового сторожа, наняв подводы и охрану для вывоза денег. Клад, однако, не нашли. В другой раз царевна отправила приближенных женщин в поисках клада в полночь на кладбище разрывать могилы. При ней состоял некий костромской поп Григорий Елисеев, который хвалился, что может определять местонахождение кладов по имеющимся у него особым "планетным тетрадям". По приказу Петра I все эти "укащики" кладов были подвергнуты сыску и оказались, при ближайшем рассмотрении, обманщиками: сам поп Гришка Елисеев признался, что у него были "планетные тетрадки", и что он "по планетам клады узнает, а царевне говорил обманом, взятки ради".

Подобно печерским монахам и попу Елисееву, не брезговали заниматься поисками кладов и лица духовного звания. Этому весьма способствовало поверье, что при кладоискании желательно присутствие священника, так как клады зарывались со страшными заклятиями и охранялись нечистыми духами. В 1890-х годах, недалеко от деревни Большие Угоры в Костромской губернии, клад собралась рыть целая толпа крестьян во главе со священником, делавшим указания, как надо, благословясь, рыть и брать клад. Потребовалось вмешательство полицейской власти, чтобы разогнать охваченную золотой лихорадкой толпу, А в 1752 году священник села Помаева Буинского уезда Симбирской губернии, Кирилл Михайлов, решил во что бы то ни стало добыть клад, зарытый в овраге между Помаевым и деревней Атяшкиной. Вооружившись крестом и Евангелием от бесовского наваждения, священник, отличавшийся необыкновенной смелостью, отправился на предполагаемое место клада и принялся копать, но страшные привидения так напугали его, что он бежал со страху, забыв на месте и крест, и Евангелие.