Владимир Мясников - Мао Цзедун

За левацкий авантюризм Мао Цзэдун не раз подвергался партвзысканиям. На III съезде КПК в 1923 г. он попытался увязать развитие революции в Китае с военным конфликтом между СССР и Китаем. В 1927 г. утверждал, что перед Китаем стоит задача не антифеодальной и антиимпериалистической, а непосредственно социалистической революции. На VI съезде КПК, проходившем под Москвой в 1928 г., Мао, не присутствовавший на съезде, был подвергнут серьезной критике за то, что при комплектовании Красной Армии Китая опирался на люмпен-пролетариат [7] Из шести съездов КПК до 1930 г. Мао присутствовал на трех, причем выступал только на III. На пяти Пленумах ЦК КПК шестого созыва (1928–1934 гг.) он вообще не присутствовал. . В 1929 г. Мао Цзэдун выдвинул «стратегический план» — в течение одного года овладеть провинцией Цзянси. Этот «весьма хитрый и коварный человек с чрезвычайно развитым индивидуализмом» «издавна был против ЦК», «неоднократные указания ЦК отвергал и умышленно не выполнял их», — отмечалось в экстренном циркулярном сообщении Исполкома КПК провинции Цзянси от 15 декабря 1930 г.; он «разработал коварный план с тем, чтобы погубить товарищей по партии», «хочет сосредоточить власть в своих руках… не упускает случая обрушиться на Чжу с критикой и делает это на всех собраниях… старается… окончательно подорвать престиж Чжу Дэ» [8] В л а д и м и р о в О., Р я з а н ц е в В. Ук. соч., с. 41–42. .

Левацкий подход навсегда стал характерен для Мао Цзэдуна, а особенно четко выразился в 1930–1931 г., когда он солидаризировался с Ли Лисанем, рассчитывавшим вовлечь СССР в мировую войну, чтобы ускорить тем самым китайскую революцию [9] Григорьев А. М. Революционное движение в Китае в 1927–1931 гг. М. 1980, с. 175–220. . В январе 1935 г. на совещании в Цзунъи Мао Цзэдун, сыграв на самолюбии военных, составлявших там большинство, и подвергнув критике председателя Военного совета ЦК КПК и политкомиссара Чжоу Эньлая, а также исполнявшего обязанности Генерального секретаря КПК Цинь Вансяна (Бо Гу), добился избрания себя в секретариат ЦК [10] Новейшая история Китая, 1928–1948. М. 1984, с. 157–158. . К 1936 г. относится первая попытка Мао заявить о себе всему миру, для чего им были организованы встречи с американским журналистом Сноу. Сноу, имевший контакты с Госдепартаментом США и по совместительству преподававший в пекинском Яньцзиньском университете литературу, был заинтересован в получении из первых рук данных о коммунистическом движении в Китае. Беседы со Сноу были проредактированы лично Мао, причем Сноу обещал ему не раскрывать в своих корреспонденциях ряд сведений, сообщенных конфиденциально. Все же Сноу показал в книге, что Мао Цзэдун — самоуверенный и властолюбивый лидер, который старается приписать себе большую часть заслуг китайского революционного движения, а взгляды его на революционный процесс расходятся с позициями марксистов-ленинцев; что он более привержен национализму, чем интернационализму [11] Автобиография Мао Цзэдуна помещена в книге: S n о w Е. Red Star over China. N. Y. 1944, pp. 123–154. .

Возглавив в 1935 г. КПК, Мао Цзэдун продолжал выступать с левацкой тактикой, которая могла привести к подрыву единого национального фронта Китая. Это четко проявилось во время так называемого сианьского инцидента в декабре 1936 г., когда Мао выступал за ликвидацию Чан Кайши, взятого в плен патриотически настроенными военными. Но в 1937–1938 гг. Мао Цзэдун резко повернул вправо, и в тех районах, которые контролировались китайской Красной Армией, подготовленная по его указанию октябрьская (1937 г.) директива отдела пропаганды ЦК КПК запретила проповедь всякой классовой борьбы, демократии и интернационализма. А когда Мао и его сторонникам удалось в конце 30 — начале 40-х годов оттеснить от руководства КПК коммунистов-ин-тернационалистов, в ряде документов, предназначенных для партии и армии, была усилена националистическая пропаганда.

Чтобы удержать захваченную в KПK власть, Мао Цзэдун начал насаждать культ собственной личности. Основным средством для достижения этой цели становятся массовые политические кампании. В 1941–1945 гг., когда внимание и силы ВКП(б) были сосредоточены на борьбе с германским фашизмом, Мао проводил в Яньани чжэнфэн — «кампанию по упорядочению стиля», в ходе которой фальсифицировал историю КПК, представляя собственную фигуру в качестве главного ее персонажа, добиваясь абсолютного авторитета и полной власти в партии и в контролировавшихся Красной Армией районах. Эту кампанию характеризовало наличие продуманного плана с разнообразным арсеналом средств реализации.

Мао Цзэдун поставил под контроль средства информации, создал прочную опору в органах безопасности. Прямая дискредитация линии Коминтерна в Китайской революции и опыта ВКП(б), навязывание в качестве идеологической основы партии «идей Мао Цзэдуна», перевоспитание КПК в духе угодных Мао взглядов — вот во что вылилась эта кампания, ставшая прообразом будущей «культурной революции». Спецслужбы (которыми руководило его доверенное лицо — Кан Шэн, человек с подозрительным прошлым) развернули арест лиц, «подозреваемых» в связях с Гоминьданом и японцами. Честных коммунистов заставляли каяться во всевозможных антипартийных проступках, восхвалять Мао; почти все его оппоненты в руководстве КПК были вынуждены публично признать свои взгляды «вредными» или просто подчиниться решению осудившего их ЦК КПК [12]. 12 Новейшая история Китая, с. 217.

В декабре 1943 г., уже после самороспуска Коминтерна, встревоженный Г. М. Димитров обратился к Мао Цзэдуну с письмом: «Я считаю политически неправильной проводимую кампанию против Чжоу Эньлая и Ван Мина, которым инкриминируется… политика национального фронта, в итоге которой они якобы вели партию к расколу. Таких людей, как Чжоу Эньлая и Ван Мин, надо не отсекать от партии, а сохранять и всемерно использовать для дела партии. Меня тревожит и то обстоятельство, что среди части партийных кадров имеются нездоровые настроения в отношении Советского Союза. Сомнительной мне представляется также и роль Кан Шэна. Проведение такого правильного партийного мероприятия, как очистка партии от вражеских элементов и ее сплочение, осуществляется Кан Шэном и его аппаратом в таких уродливых формах, которые способны лишь посеять взаимную подозрительность, вызвать глубокое возмущение рядовой массы членов партии и помочь врагу в его усилиях по разложению партии» [13] Там же, с. 218. .

Мао Цзэдун приближался к своему 50-летию. Именно тогда его описал представитель Коминтерна, находившийся в Яньани, П. П. Владимиров. В самый трудный момент Великой Отечественной войны, когда гитлеровцы прорвались к Волге, Мао и его окружение даже не помышляли о том, чтобы оказать посильную помощь СССР и вели себя с наигранной веселостью, с наивной смелостью и цинизмом, рассуждая о возможности «поражения СССР»; как только речь касалась действий китайской Красной Армии в случае нападения Японии на СССР, Мао уходил от обсуждения и не связывал себя обещаниями [14] В л а д и м и р о в П. П. Особый район Китая, 1942–1945. М. 1973, с. 79–80. . В целом он показал себя как расчетливый политик, более доверяющий практике, чем идеалам, и сознающий, что он превосходит всех лиц из своего окружения в способности вести борьбу за сохранение роли лидера.