Валерий Волковинский - Нестор Иванович Махно

Среди махновцев господствовал лозунг «Долой назначенцев!» (включая назначенных советским командованием военачальников). Махновцы требовали избрания «своих», причем этот принцип распространялся только на младших командиров, старших же батька назначал сам. Выбирали не наиболее подготовленных в военном отношении лиц, а по принципу землячества. Командирами становились обычно зажиточные селяне, которые и раньше занимали в жизни деревни ведущие позиции. Махно категорически отказывался от военспецов и ругал Советскую власть за то, что она принимает на службу бывших царских генералов и офицеров. Этот протест раздражал Реввоенсовет Республики. Троцкий называл комсостав бригады «бестолковыми и беспутными анархистскими командирами», обвиняя именно его в неудачах [36] Правда, 15.VI.1919. . Правда, отказ от военспецов вызывался не только волей Махно: в его распоряжении не было почти никакой военной техники, а при партизанских формах ведения борьбы она и не была нужна. Следовательно, и в офицерах-специалистах Махно не нуждался.

Он все еще пользовался большим авторитетом в Москве и Киеве. В первой половине 1919 г. он встречался с А. М. Коллонтай, В. И. Межлауком и произвел на них сильное впечатление, а кое-кто был им просто восхищен, усмотрев в его действиях верность традициям запорожских казаков. Коллонтай называла Гуляйполе «истинной Сечью», Л. Б. Каменев — «картинкой украинского XVII века». В то же время анархисты из «Набата», льстя самолюбию батьки, называли его «великим анархистом» и «вторым Бакуниным», уверяли, будто Кропоткин считал его своим последователем и заявил: «Передайте товарищу Махно, чтоб он берег себя, ведь таких, как он, мало в России» [37] Никулин Л. Гибель махновщины. — Звезда, 1941, № 3, с. 173. . Казалось, что Махно был обласкан и большевиками, и анархистами. Но представители Советской власти не обещали ему высоких должностей, а анархисты провозгласили его лидером народных масс.

Встречавшиеся уже тогда попытки обвинить Махно в контрреволюции и применить к его командирам и бойцам «карающую руку ВЧК» встретили со стороны батьки резкий отпор. 29 апреля по его распоряжению начштаба бригады В. Ф. Белаш издал приказ, согласно которому подвергались аресту все политкомиссары. Узнав об этом, к Махно сразу же выехал Антонов-Овсеенко. Батька хлебосольно встретил высокого гостя и сумел убедить его в своей преданности революционному делу. Антонов-Овсеенко уехал довольный и направил правительству телеграмму: «Пробыл у Махно весь день. Махно, его бригада и весь район — большая боевая сила. Никакого заговора нет. Сам Махно не допустил бы. Район вполне можно организовать, прекрасный материал, но нужно оставить за нами, а не Южфронтом. При надлежащей работе станет несокрушимой крепостью. Карательные меры — безумие. Надо немедленно прекратить начавшуюся газетную травлю махновцев» [38] Центральный Государственный архив Советской Армии (ЦГАСА), ф. 999, оп.1, д.34, л.57; Антонов-Овсеенко В. А. Записки о гражданской войне. Т. 4. М.—Л. 1933, с. 112. .

Махно тоже остался доволен встречей и радовался, что отвел угрозу. 1 мая он телеграфировал Белашу: «Ко мне прибыл командующий Украинским фронтом Антонов-Овсеенко по поводу ареста комиссаров. Он, как маленький ребенок, чуть не плачет и говорит, что если вы не освободите арестованных, то можете арестовать и меня, иначе я от вас не уеду» [39] ПА ИИП ЦК КПУ, ф.5, оп.1, д.351, л.13. . Комиссаров Махно отпустил, потому что многие махновцы в условиях надвигавшейся деникинской опасности и сами ранее сделали то же, не желая рисковать боеспособностью подразделений. 2 мая батька заявил политотделу дивизии: «Арест политкомиссаров был произведен по приказанию моему. Сейчас они работают на своих местах. Этот вопрос выяснен и улажен с комфронта Антоновым лично. Но заявляю, если подлая ложь в большевистских газетах наподобие харьковских „Известий“, выпустивших статью под заглавием „Долой махновщину“, будет повторяться, то я не буду арестовывать, а разгоню их к чертям как ненужных и вредных элементов для общего дела и буду продолжать дело так, как этого требует долг революционера и окружающих нас рабочих и крестьянских масс» [40] ЦГАСА, ф.999, оп.1, д.34, л.43. .

Одним из острейших вопросов, негативно сказывавшихся на боеспособности советских войск, было плохое и бессистемное снабжение. Это вынуждало их заниматься самоснабжением, что нередко оказывалось сродни грабежам. И Дыбенко, и Махно, и Григорьев отдавали приказы останавливать эшелоны с хлебом, шедшие в Донбасс. На протесты наркомпрода республики А. Г. Шлихтера и наркомвоенмора УССР Н. И. Подвойского они не обращали никакого внимания. Махновцы же вообще все, что попадалось в районе их боевых действий, считали своими трофеями. И в мае Председатель ВСНХ А. И. Рыков, поддержав многочисленные протесты украинских рабочих, потребовал от правительства РСФСР и командования РККА принять меры к прекращению бесчинств Махно.

Ленин предложил Совнаркому Украины получить из деревни необходимые продукты и сырье путем товарообмена на ткани и другие нужные крестьянству товары. Кроме того, чтобы обеспечить проезд хлебных эшелонов в Донбасс и Центр, прибыл уполномоченный Совета Труда и Обороны Л. Б. Каменев. Узнав, что Махно держится самостоятельно и никого не слушает, он заявил: «Тогда эта самая Советская власть к черту годится, если ей Махно не подчиняется. Сегодня мы не можем справиться с Махно, завтра — с Григорьевым; нет, это все пустяки, они подчинятся» [41] Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т.7, с. 230; Пролетарская революция, 1925, № 6, с. 132. . 7 мая в сопровождении наркомвнудела УССР К. Е. Ворошилова и члена Президиума ВЦИК РСФСР М. К. Муранова Каменев приехал в Гуляйполе. Встреча с Махно произвела на него наилучшее впечатление. Вернувшись в Екатеринослав, он заявил: «После личного посещения Гуляйполя и беседы с тов. Махно и его сотрудниками я считаю своим долгом во всеуслышание заявить, что все слухи о сепаратистских и антисоветских планах бригады повстанцев тов. Махно ни на чем не основаны. В лице Махно я видел честного и отважного борца, который в тяжелых условиях, лишенный самого необходимого, собирает силы и мужественно борется с белогвардейцами и иностранными завоевателями. За их отвагу, за их борьбу на фронте приветствую их» [42] Пролетарская революция, 1925, № 6, с. 139. .

Воодушевленный успешными переговорами с Махно, Каменев думал таким же образом решить вопрос с начальником 6-й украинской стрелковой дивизии Григорьевым, который 7 мая поднял мятеж. 8 мая он вызвал этого атамана к прямому проводу, чтобы условиться с ним о месте и времени свидания. Однако никаких конкретных результатов не было достигнуто. Каменев не знал еще о мятеже. Выяснив затем, что атаман отказался выполнять приказ о продвижении его дивизии на помощь сражавшейся Советской Венгрии и отдал приказ об аресте советских и партийных работников, а также издал «Универсал», в котором провозглашал себя атаманом Украины и призывал народ бороться против власти Советов, Каменев был ошарашен этим известием. Теперь и его встреча с Махно предстала в ином свете. Он вспомнил о слухах насчет попыток Григорьева заключить союз с Махно; о сообщении Екатеринославского комитета КП(б)У РВС Украинского фронта от апреля 1919 г. о задержании делегата Махно к Григорьеву и мн. др. Уполномоченный Совета Труда и Обороны теперь больше надеялся на чудо, чем верил в преданность Махно. Сообщая о происшедшем Ленину, он писал: «Григорьев, вчера отложивший свидание со мной в Знаменке, сегодня отказывается разговаривать, он пытается сноситься с Махно. После личного свидания с Махно и посещения Гуляйполя полагаю, что Махно не решится сейчас же поддержать Григорьева, но почва для выступления там вполне подготовлена. Махно не выпускает ни угля, ни хлеба и, вероятно, не будет выпускать, хотя лично мне обещал все и клялся в верности».