А. Ветлугин - Авантюристы гражданской войны

В газетном варианте следует авторское примечание: "не смешивать с Александром, левым эсером"; но А. Ветлугин ошибается, он имеет в виду не Владимира, а Аполлона Андреевича Карелина (1863–1926), в 1881 г. примкнувшего к народовольцам, в 1905 г. — к эсерам, а с 1911 г. перешедшим в стан анархистов. Он был одним из организаторов 1-го Всероссийского съезда анархистов-коммунистов (25–28 декабря 1918 г.), возглавлял фракцию анархистов в ВЦИКе. Карелин Владимир Александрович (1891–1938) — член партии эсеров с 1907 г., был членом ВЦИК 2-го созыва от левых эсеров, в СНК занимал пост наркома имуществ, в феврале-марте 1918 г. входил в Исполком СНК, принимал активное участие в подготовке левоэсеровского мятежа 6 июля 1918 г.

В газетном варианте дается более развернутая характеристика: "Карелин — благообразный добродушный старик, вдоволь насидевшийся по тюрьмам, сделался очень скоро любимцем "публики Ц. И. К.". Его вегетарианские призывы к добру, к уничтожению террора и власти, произносившиеся с невозмутимым спокойствием — вызывали улыбку даже на лице Бухарина — этого гнойника перманентной злости" (№ 240.— 12 марта. — С. 2).

В газетном варианте дается несколько иная версия: "Ге промолчал, подумал, ничего не ответил и ретировался" (№ 240.— 12 марта. — С. 2).

См. об этом во вступительной статье.

Первоначальный вариант очерка был опубликован в газете "Общее Дело" в 1921 г. под названием "Пузыри земли" (№ 224. — 24 февраля. — С. 2). Под названием "Мексика на Днепре" очерк опубликован в книге А. Ветлугина "Герои и воображаемые портреты" (Берлин, 1922. — С. 57–88).

См. о нем: Г. Линский. В плену у большевиков: Рассказ Харьковского студента о своем пребывании в большевистском плену. — Харьков, 1919.

На исходе первого дня из подвала вывели двух… — Ср. с фрагментом из книги священника Владимира Зноско "Большевицкое "пекло" или красные варвары-душители XX века": "Когда ген. Рузский совместно с другими кисловодскими генералами был поставлен рыть траншеи, его опознал комиссар и предложил ему принять командование Красной армией. Ген. Рузский с негодованием отверг гнусное предложение. Вместе с ген. Радко-Дмитриевым и кн. Урусовым его связали и, осудив на смертную казнь, заставили копать общую могилу. Генерал, в ожидании смерти, опустился на колена и, осеняя себя крестным знамением, принялся молиться Богу. Злобный красноармеец выхватил саблю и отсек ему руку, а другой злодей отрубил ему голову" (Берлин, 1920. — С. 155).

Через десять месяцев в том оке самом Пятигорске военно-полевой суд Добровольческой Армии слушал дело о "рядовом из мещан, католического вероисповедания, 24 лет, Анджиевском". — Фрагмент об Анджиевском в первоначальном варианте отсутствует; он написан на основании опубликованных в 1919 г. в ростовской газете "Жизнь" анонимных информационных заметок "Конец Анджиевского": "Пятигорск. Сюда доставлен из Петровска арестованный в Баку английскими властями известный организатор пятигорской коммуны, комиссар Анджиевский. Подробности ареста таковы; во время осмотра одного вновь прибывшего крейсера чинами британского отделения был замечен некто, внушавший подозрение, в форме офицера русской армии. Когда последний садился на лодку, отправлявшуюся к борту крейсера, он был задержан" (№ 94.— 15(28) августа. — С. 3), и "Суд на комиссаром Анджиевским":

"Как уже сообщалось, 6 августа в Баку английскими властями был задержан и отправлен на Минеральные группы бывший председатель пятигорского совдепа Анджиевский, имя которого, как главы свирепствовавшей в Пятигорске "пятерки", заменявшей собой "чрезвычайку", связано с дальнейшей вереницей жестоких казней и массовым расстрелом интеллигенции.

17 августа Анджиевский — еще молодой человек, 21 года, — предстал перед военно-полевым судом.

Улица, на которой помещается здание суда, была запружена народом, любопытствовавшим в последний раз взглянуть на кровожадного комиссара минераловодской совдепии. Однако в здание суда впускались только военные.

В один из перерывов заседания суда Анджиевского, закованного в кандалы, в сопровождении конвоя, вывели на террасу во двор, откуда очень многие из любопытных могли его видеть.

Свои показания Анджиевский давал спокойно, обдумывая каждое слово. Он категорически отвергал свою причастность к расстрелам, убийствам, грабежам и реквизициям. Сознался, что действительно призывал к красному террору, но только на фронте, а не среди мирного населения.

— В начале своей политической деятельности, — говорит подсудимый, — я почти близок был по своим убедениям к кадетской партии, очень уважал Милюкова и Шингарева, сочувствовал их политическим домогательствам. Но затем во мне произошел резкий перелом: я стал леветь с каждым днем и дошел до большевизма.

На вопрос о профессии до и во время политической деятельности подсудимого, несколько волнуясь, он ответил:

— Сначала я был сельским пономарем, а потом — типографским наборщиком. Суд приговорил Анджиевского к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение в 4 часа утра 18 августа" (№ 97. — 20 августа (2 сентября). — С. 3).

В этой главе используются материалы из текста "Положения о всероссийской чека", переданного журналистам "Жизни" в августе 1919 г. 23 августа (4 сентября) в газете (№ 99) была опубликована статья Семена Зубовского "Чрезвычайка о самой себе", в которой сообщалось: "Перед нами исторический, совершенно секретный документ — Положение о чрезвычайных комиссиях. Найдено оно в одном из советских учреждений только что освобожденной от большевиков местности, издано для руководства и, видимо, совсем недавно. <���…> Помимо, однако, исторического значения, книга эта любопытна и в другом отношении. Ее можно было бы издать и смело рекомендовать как настольную книгу захватывающего интереса всем тем, кто в тылу Добрармии стал уже забывать об ее целях и нуждах и предался своим личным делам, освободив себя от всяких по отношению к ней и Родине обязательств. Перелистывая по вечерам страницы этой книги, обыватель воочию убеждался бы в том, что ожидает его и его близких в случае нового пришествия большевизма. Полезно прочесть некоторые страницы из этой книжки и всем тем, кто думает, что борьбу с большевиками внутри страны должны вести исключительно органы полицейской власти, что от обывателя ничего в этом отношении не требуется и что всякое заявление, сделанное им властям является неприличным доносом, умаляющим достоинство гражданина, а всякое оказанное содействие в борьбе с большевиками чуть ли не кладет пятно на весь его род". В статье приводится несколько цитат, которые затем, точно или с незначительными искажениями, войдут в очерк А. Ветлугина. Состав комиссии и сведения о ее создании взяты из открывавшего книгу "исторического очерка, из которого видно, что чрезвычайная комиссия впервые сконструировалась 7 декабря 1918 г., когда состоялось ее первое заседание, на котором она получила свое название" и "определила свою задачу следующим образом: