С. Папков - Сталинский террор в Сибири. 1928-1941

Конечно, Сталин и Политбюро могли легко расстрелять этих людей как «заговорщиков» или «вредителей», но, вероятно, не решались поступить именно так из-за того, что еще нуждались в их услугах. Такое поведение, как результат определенных колебаний, отчетливо проявлялось в течение всего 1931 года.

В Сибири, например, в марте 1931 года ОГПУ арестовало одного из самых видных представителей «исторической контрреволюции» — бывшего генерал-лейтенанта царской армии и главнокомандующего Уфимской Директории — В.Г. Болдырева. Василий Георгиевич был известным человеком. В свое время он получил полную амнистию и являлся очень полезным государственным служащим и научным работником советских учреждений в Сибири. Он издавал книги, консультировал большевистских чиновников по вопросам экономики, участвовал в создании Сибирской Советской Энциклопедии. Под арестом его держали до августа 1931, а затем вернули на место с совершенно необычным для ОГПУ признанием, что «обвинения во вредительской деятельности не подтвердились».

То же самое произошло и с арестованными научными работниками из Общества по изучению Сибири, а также с группой специалистов Сибирского геодезического управления {144} 144 Архив ФСБ по Новосибирской области, д. 7285. .

В 1932–1933 годах экономическое положение в стране было ужасным. Сталинская политика уничтожила само понятие о пропорциональном развитии народного хозяйства и приносила лишь неисчислимые социальные бедствия. В деревне на фоне всеобщего хаоса свирепствовали голод и нищета. Городское население влачило полуголодное пайковое существование, а в это время огромные средства вкладывались в строительство заводов-гигантов и железных дорог без всякой надежды на быстрое получение результатов.

Чем хуже шли хозяйственные дела у сталинцев, тем свирепее становились расправы со старой интеллигенцией и инженерно-техническими кадрами.

С апреля 1932 года основная роль в организации кровавых чисток в Сибири перешла от Заковского к новому полномочному представителю ОГПУ — Н.Н. Алексееву — подлинному головорезу, с именем которого связан один из самых драматических периодов террора в крае. Это была довольно любопытная персона в руководящем составе ОГПУ. До революции Алексеев сотрудничал с партией эсеров, а потом, вплоть до 1919 года — с ее левым крылом. Законченного образования он не имел — успел проучиться лишь полтора года на юридическом факультете Харьковского университета. Когда произошел октябрьский переворот, Алексеев, как левый эсер, оказался в составе Совнаркома в качестве заместителя наркома земледелия РСФСР. Вскоре однако эсеры были разгромлены, и Алексеев переметнулся к большевикам. С 1921 по 1925 год он выполнял какие-то «особые задания» Дзержинского во Франции и Англии, а затем его назначили в аппарат ОГПУ, в отдел информации.

Получив должность главного сталинского карателя в Западной Сибири, Алексеев сразу устроил погромную чистку в торгово-кооперативной и финансовой системе. Во второй половине 1932 года его агентура изъяла более 2200 человек — разного рода «вредителей» и «расхитителей социалистической собственности». Приговоры о расстреле выносились без всяких затруднений и особых формальностей: в Омске из 16-ти арестованных работников Госбанка было расстреляно 15; по «делу Союзтранса» в Новосибирске из 70-ти обвиняемых расстреляли 36 человек {145} 145 ПАНО, ф. 3, оп. 2, д. 411, л. 203. .

В конце 1932 года оперативники Алексеева приступили к массовым арестам и фабрикованию беспрецедентных по своим масштабам, но с вполне реальными жертвами, «контрреволюционных дел».

Прежде всего вспомнили о тех, кого ранее по воле обстоятельств пришлось выпустить на свободу.

На одном узком партийном совещании в Новосибирске Алексеев заявлял:

«Известная часть специалистов оказывается недостаточно научена теми уроками, теми ударами, которые были в 30-ом и начале 31-го года. Кое-кто берется за старое. (…) Нами раскрыта контрреволюционная организация в системе Зернотреста…во главе этой организации стоял инженер Агинский, уже осужденный за контрреволюцию в 1930 году. Правда, в первый раз он не сознался, сейчас же сознался во всем…» {146} 146 Там же, л. 207–208. .

«Сознавались» и многие другие. Когда похватали тех, у кого имелись старые «грехи», принялись за аресты по новым спискам.

Сталин систематически подгонял периферийную номенклатуру. Он непрерывно раздувал масштабы «вредительства» и требовал увеличить темпы изъятий. В декабре 1932 года все секретари обкомов, крайкомов и представители ОГПУ получили из Политбюро материалы, составленные воротилами ОГПУ — Прокофьевым и Мироновым, в которых шла речь о разоблаченных «контрреволюционных организациях» в Ветеринарном управлении Наркомзема СССР и его исследовательских институтах, а ниже — о «заговоре» работников Трактороцентра.

Эти секретные меморандумы сопровождались сталинским пояснением:

«Посылается для сведения две записки т.т. Прокофьева и Миронова: а) о вредительстве в области животноводства, б) о вредительстве в системе Трактороцентра. Ввиду исключительного значения рассылаемых материалов, предлагается обратить на них серьезное внимание. Секретарь ЦК И. Сталин» {147} 147 Там же, д. 270, л. 1. .

Последовали аресты специалистов многих отраслей сельского хозяйства. Хватали главным образом бывших офицеров, чиновников и просто беспартийных людей различных учреждений по всей Сибири. Очень скоро образовался громадный «заговор в сельском хозяйстве Западной Сибири» — филиал «всесоюзной организации» — из 2197 арестованных {148} 148 Архив ФСБ по Новосибирской области, д. 3591, т. 46. . Главарями «заговора» оказались 5 управленцев: работники краевого земельного управления М.М. Холостов и И.У. Варакса, селекционер омской станции зернового хозяйства, профессор В.Р. Берг, агроном А.Ф. Брусницын и руководитель отдела Трактороцентра Е.Г. Мольс.

Как и их предшественники, эти «вредители» расплачивались за свои знания и научный опыт, противоречившие большевистским хозяйственным фантазиям. Одна из действительных причин их ареста заключалась в том, что в течение нескольких сезонов они пытались отстаивать выработанные методы агрономии, избегая разного рода прожектерства и безумных нововведений. Но своим сопротивлением сумели лишь вызвать злобную политическую реакцию. В официальных партийных кругах против специалистов-аграрников во главе с проф. В.Р. Бергом было выдвинуто обвинение в создании вредительской «теории средних сроков сева и мелкой пахоты» {149} 149 ПАНО, ф. 3, оп. 2, д. 258, л. 17. .

В результате все сторонники этой «теории» оказались за решеткой. Омскую станцию зернового хозяйства, как главное «гнездо кондратьевско-чаяновской группы», разгромили вторично, вместе с проф. Бергом арестовали руководителей станции Д.Г. Бошкова, Г.Н. Дроздова и некоторых других.