С. Папков - Сталинский террор в Сибири. 1928-1941

9 июля Политбюро утвердило состав «троек», которым в ближайшее время предстояло выносить приговоры о расстрелах и заключениях в лагеря тысячам «врагов народа». В «тройку» входили: начальник управления НКВД, областной (краевой) прокурор, секретарь обкома (крайкома). Были и другие комбинации. Первый состав «троек» в Сибири выглядел так:

В Омской области — Салынь, Нелиппа, Фомин. В Западно-Сибирском крае — Миронов, Барков, Эйхе. В Красноярском крае — Леонюк, Горчаев, Рабинович.

Спустя несколько дней управления НКВД представили он предложения о количестве подлежащих расстрелу, высылке или заключению в лагеря. На основании этих предложений НКВД разработал общий план ликвидации — знаменитый оперативный приказ № 00447. В нем устанавливались восемь категорий граждан подлежащих репрессии и ориентировочное их число по каждому региону. Для Сибири и Дальнего Востока (пока без Восточно-Сибирского края) намечались следующие цифры {365} 365 Там же. :

Политбюро приказывало начать операцию 5 августа и закончить за четыре месяца.

Решение об арестах и расстрелах способом разверстки, которое мог предложить только Сталин, было чем-то новым даже для ветеранов НКВД. Раньше такой метод использовали лишь в отношении «кулаков», когда партия вела яростную борьбу в деревне. В то время это представлялось оправданным. Но в настоящих условиях, при отсутствии реальной угрозы для партии, он мог показаться слишком жестоким и вызвать определенный протест в среде умеренных.

Был ли на самом деле какой-либо протест? Точно установленных фактов на этот счет нет. Однако действия сталинцев по устранению ряда влиятельных руководителей в момент перехода к новой фазе террора дает основание предполагали нечто похожее.

Об одном случае открытого сопротивления рассказал в своих мемуарах работник НКВД Михаил Шрейдер. Описываемый им эпизод как раз касается момента обсуждения в НКВД вопроса об очередных «лимитах» по областям летом 1937 года. Информацию о лимитах давал Ежов.

«Когда Ежов закончил свое выступление, в зале воцарилась мертвая тишина…

Вдруг со своего места встал ПП УНКВД Омской области, старейший контрразведчик, ученик Дзержинского Салынь.

— Заявляю со всей ответственностью, — спокойно и решительно сказал Салынь, — что в Омской области не имеется подобного количества врагов народа и троцкистов. И вообще считаю совершенно недопустимым заранее намечать количество людей, подлежащих аресту и расстрелу.

— Вот первый враг, который сам себя выявил! — резко оборвав Салыня, крикнул Ежов. И тут же вызвал коменданта, приказав арестовать Салыня.

Остальные участники совещания были совершенно подавлены всем происходящим, и более никто не посмел возразить Ежову» {366} 366 Шрейдер М. НКВД изнутри. Записки чекиста. М., 1995. С. 42. .

25 июля в Новосибирске, в клубе им. Дзержинского, собрались начальники всех подразделений НКВД Западной Сибири, чтобы получить инструкции чрезвычайной важности. С сообщением выступал начальник УНКВД Миронов. Его речь начиналась словами: «Особым решением ЦК ВКП(б) органы НКВД должны разгромить основные гнезда контрреволюции». Слушатели отреагировали «шумным одобрением». Затем Миронов перешел к практической стороне дела. «Как только вернетесь на места, сказал он, — вы должны приступить к массовому аресту следующих контингентов: бывших белых офицеров, карателей, сектантов, уголовников, бывших бандитов, кулаков». «Органам НКВД, — продолжал Миронов, — предоставлены чрезвычайные полномочия. Никаких ограничений арестов по названным категориям нет, следствие вести максимально упрощенным порядком» {367} 367 ПАНО, ф. 4, оп. 34, д. 80, л. 24–25. .

Появление «лимитов» меняло многое в осуществлении террора. С этого момента инициативу и полномочия, ранее принадлежавшие НКВД, Политбюро взяло в собственные руки: оно само теперь решало кого, сколько и в какие сроки подвергнуть уничтожению. «Органам» оставлялась только рутина — аресты, оформление «дел», связанное с добыванием формальных «доказательств» виновности арестованных, и исполнение приговоров.

Препятствий в развитии террора больше не существовало. Операции НКВД распространились на каждый район, поселок, новостройку, колхоз и лагерное отделение. Вновь было сфабриковано дело «Трудовой Крестьянской партии» с огромным числом «вредительских групп» и «филиалов» в научных, земельных и плановых организациях по всей Сибири. По «делу» были арестованы специалисты-аграрники, многие из которых, как С.С. Марковский, уже отсидели по нескольку лет в лагерях и тюрьмах. Общее число арестованных по «делу ТКП» за 1937 год составило 3617 человек {368} 368 Архив ФСБ по Новосибирской области, Доклад УНКВД… С. 16. .

Подчищались остатки «троцкистов» — бывших партийцев, исключенных в 20–30-е годы за идеологические и политические «ошибки». Попутно брали и тех, кто когда-то «был связан», «знал», «высказывался». Учесть их количество невозможно. Попадая в застенки НКВД, они распределялись следователями по разным «заговорам», финалом которых были расстрел или лагерная зона. «Был бы человек, статья найдется» — эта крылатая советская фраза, рожденная в недрах НКВД, имела прямое отношение к событиям 1937 года.

«Врагов народа» теперь извлекали из всех углов. В Бердском доме инвалидов было раскрыто «вражеское гнездо» из «троцкистов» и «чуждых людей» — к суду привлекли директора и часть обслуживающего персонала {369} 369 Советская Сибирь. 1937. 5 октября. . В Иркутске НКВД разоблачило «вредителей» в кооперации инвалидов {370} 370 Восточно-Сибирская правда. 1937. 23 октября. .

«Лимиты» Москвы были очень быстро перекрыты, и местные организаторы террора стали просить о повышении задания.

Начальник Омского УНКВД Г.Ф. Горбач сообщал Ежову о том, что на 13 августа 1937 года «по I категории арестовано 5444 чел., изъято 1000 экз. оружия». Он просил увеличить «лимит» на расстрел до 8000 человек.

Решение, как обычно, выносил Сталин. Он написал: «т. Ежову. За увеличение лимита до 8 тысяч. И. Сталин» {371} 371 Альбац Е. Мина замедленного действия. М., 1992. С. 335. .

В августе Горбач был переведен в Новосибирск, на должность начальника УНКВД Западно-Сибирского края. Тут были другие, более широкие возможности для его натуры, и он стал действовать с еще большим размахом и жестокостью. «Горбач распорядился арестовать и расстрелять как немецких шпионов чуть ли не всех бывших солдат и офицеров, которые в первую мировую войну находились в плену в Германии (а их в огромной в то время Новосибирской области насчитывалось около 25 тысяч)» {372} 372 Шрейдер М. Указ. соч. С. 90. .