Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы

Из трубы "Красного Октября" валил черный густой дым. От работы всех машин корпус корабля чуть-чуть сотрясался. "Красный Октябрь" был готов к отходу. Раздался прощальный гудок. Он хрипло и продолжительно огласил торосы ледовых полей.

Давыдов, прощаясь с Лосем, взволнованно сказал, не выпуская его руку из своей:

- Вы, Никита Сергеевич, спасли корабль, а может быть, и весь личный состав! Приношу вам от имени всего экипажа сердечную благодарность.

Лось смущенно улыбался. Он спустился на лед. "Красный Октябрь" двинулся и пошел в полынью.

С борта корабля моряки махали шапками вслед мелькающей в торосах упряжке Лося. И долго еще, пока не спустился туман, какой-то матрос, стоявший на марсе, размахивал своей ушанкой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Лось проснулся поздно. Приподняв одеяло, он в щелку следил за истопником и улыбался. Ковыляя по комнате, хромой Налек ступал неслышно, чтобы не разбудить хозяина. Налек очень ценил свою работу. На охоту ходить он не мог, а тут вдруг сделался почти богачом. За рубли - бумажки - Налек покупал в фактории все, что нужно человеку, будто он был настоящим охотником.

В дверь постучали. Налек подскочил к двери, чуть приоткрыл ее и замахал рукой, давая знать пришельцу, что Лось спит.

- Кто там? - спросил Лось.

- Учитель, - шепотом ответил Налек.

- Заходи, заходи, Скориков! - сказал Лось, поднявшись. - Ну, как дела на ниве просвещения?

- Хорошо, Никита Сергеевич! Школа работает полным ходом. Думаю ликбезпункт открывать. Уже есть желающие. Как вы смотрите на такое дело? спросил учитель, присаживаясь на подоконник.

- Добре! Мысль отличная. Вообще, Скориков, ты свою школу должен поставить так, чтобы она была показательной. Уездный центр! - подмигнул Лось.

- Я готов работать день и ночь, Никита Сергеевич.

- Добре!

- Добре, да не очень, Никита Сергеевич. Буза затевается из-за угля.

- Какая буза? - недовольно спросил Лось, расчесывая волосы.

- Утром в столовой разговорчики пошли: Лось, дескать, привык на морозе жить, ему что? Петька, секретарь, с начфином по-своему решают угольную проблему.

- Права нет у них решать! - резко сказал Лось.

- Боятся, что ты можешь отдать весь остаток угля в школу.

Лось, улыбнувшись, проговорил:

- А вот тут они правильно думают. Ты, Скориков, не беспокойся. Что-что, а школа будет обеспечена углем, это я тебе гарантирую.

- Я тоже хотел им вправить мозги, но куда там! Подняли такой галдеж, хоть святых выноси. Даже Ниловна, кухарка, и та начала их урезонивать.

Ниловна, пожилая женщина, работала на "Совете" судомойкой, но по просьбе Лося капитан списал ее на берег. Здесь в столовой ревкома она стала шеф-поваром и отлично готовила блюда из оленины и дичи. Эта расторопная женщина успевала делать все: и готовить, и накрывать на стол, и подавать.

Когда ревкомовцы пришли обедать и сели за стол, Лось сказал:

- Ниловна, ты подожди подавать. Присядь пока. - И, обращаясь ко всем, продолжал: - Плохо, товарищи, мы начинаем жить.

- Аль не нравится, как я готовлю? - тревожно спросила Ниловна.

- Нет, очень хорошо, Ниловна. О другом хочу сказать. Среди нас оказались нытики. Мне стало известно, что отдельные члены нашего коллектива начинают бузить. Они, заботясь больше о собственной шкуре, недовольны, что я отдал уголь. Будем говорить прямо: эту склоку затевает начфин Прыгунов. - И Лось пальцем показал на него. - Такое поведение недостойно советского человека. Стыдно, товарищ Прыгунов! Даже старик Ильич и тот сказал мне: "Ты хорошо поступил, Лось. Как настоящий охотник, поделился углем". - И, побагровев, Лось крикнул: - А ты что за разговоры затеял?! Боишься замерзнуть? Рыбья кровь у тебя? - И, передохнув, спокойно добавил: - Не бойся, не замерзнешь. Кончится уголь - замок на ревком, и все по ярангам. От этого будет только польза и народу, и всем вам. Вот все, и чтобы никогда больше не возникал этот вопрос. У нас есть более важные дела. Ниловна, давайте обедать.

В столовой стояла тишина, лишь слышались шаги удаляющейся в кухню Ниловны. Кто-то попросил слова.

- Никаких слов, никаких обсуждений. Все ясно, и все кончено, - твердо сказал Лось. - Меня больше беспокоит судьба милиционера и учителя Дворкина, чем вся эта пустая, никому не нужная болтовня. До сих пор мы не имеем о них никаких сведений. И я решил выехать в северную часть побережья. Нет слухов и о геологе. Я уеду, может быть, сегодня. А вы больше общайтесь с народом. Это поможет вам быстрее освоить язык и понять душу народа. А душа у него хорошая... Вернусь через полтора-два месяца, всех раскомандирую по стойбищам. К весне проведем первую конференцию. Поставим два вопроса. Первый вопрос: национальная политика Советской власти и работа родовых советов. Второй вопрос: морской зверобойный промысел. И сами подумайте над этими вопросами. Если я задержусь, тебе, Осипов, придется съездить в стойбище Лорен. Надо поглядеть, как там торгует Жохов. Всеми мерами укреплять положение Ярака как заведующего пушным складом! В своих письмах Жохов подбивает под него клин: свалить хочет. Жохов - чиновник, деляга. Дальше своего носа ни черта не хочет видеть. Красному Кресту, школе понадобится помощь - окажи. Поинтересуйся, работает ли Мэри медицинской сестрой. И - что особенно важно - обязательно добейся, чтобы Мэри рожала в Красном Кресте, а не по законам шамана. Понял? Поговори с врачами и с Яраком. Это тебе боевое задание.

- Подозрительно что-то, Никита Сергеевич, что вы так хлопочете о ней, - с улыбочкой сказал секретарь ревкома.

- Что?! - вспылив, крикнул Лось, но тут же спокойно сказал: Секретарю ревкома полагается быть немного умней. Направление твоих мыслишек - это начало сплетен... Так вот, Осипов, это очень важное дело. Вырвать роженицу у шамана нелегко. Врач пишет: не идут в больницу. Мэри должна положить начало этому. Так и скажи ей: Лось велел.

Ниловна принесла кастрюлю и проворно стала разливать суп.

- Я не хочу супа, Ниловна, дай мне сразу второе, - сказал Лось.

- Да что вы, Никита Сергеевич! Попробуйте. Вы такого супа во владивостокском ресторане не ели. Знаете, какой жирный олень попался?

- Разве попробовать? - улыбнувшись, сказал Лось.

- Обязательно, обязательно. А то я и от работы откажусь.

- Ну, тогда придется, раз такие крутые меры. - И Лось заставил себя есть суп.

После обеда он пошел в старый ревком, где разместилась радиостанция. Он шел по скрипучему снегу, мороз приятно пощипывал лицо. Лось дышал полной грудью.

Он вбежал на крыльцо, с шумом распахнул дверь и весело, ласково спросил:

- Ну как, Илюша, дела?

Молодцов снял наушники и с сияющим лицом ответил:

- Только что Петропавловск принял наши телеграммы в губревком. Теперь выясняю позывные Колымы на всякий случай.

- Хорошо, Илюша. Я тебя премирую медвежьей шкурой. Хочешь?