Сергей Сергеев-Ценский - Пушки заговорили (Преображение России - 6)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГУМБИННЕНСКОЕ СРАЖЕНИЕ

I

В те дни, когда царь искал себе поддержку в Москве, на обоих фронтах Австрийском и Восточно-Прусском - происходили значительные события: австрийцы начинали свое деятельно обдуманное еще до войны вторжение в Польшу, в направлении на Седлец, а 1-я русская армия вторглась в Восточную Пруссию, направив свой удар на линию Гумбиннен - Гольдап.

Противиться вторжению двух австрийских армий должны были две русские 4-я и 5-я, более слабые и не вполне еще сосредоточенные. Одною из них командовал генерал Зельц, другою - генерал Плеве.

Что же касается 1-й русской армии, которой командовал Ренненкампф, то она хотя и одержала верх над частями 8-й германской армии в пограничном сражении и заставила ее отступить, но понесла при этом ощутительные потери: один из полков ее - 105 Оренбургский - частью был уничтожен, частью окружен и пленен.

Энергичный командир 1-го корпуса 8-й немецкой армии генерал Франсуа, получив от Притвица приказ отступить без промедления под напором русских войск к Гумбиннену, ответил командующему армией: "Отступлю, когда разобью русских".

Он сам руководил сражением у Шталлупёнена, появляясь то здесь, то там в легковом автомобиле, и при отступлении его корпуса одна из его дивизий обрушилась на обошедший ее с фланга Оренбургский полк, оставленный без поддержки. Противостоять артиллерии целой дивизии этот полк, конечно, не мог и сделался жертвой нераспорядительности высшего начальства.

Известно, что в своем доме стены помогают. В то время как 27-я дивизия из состава армии Ренненкампфа лишилась целого полка, корпус генерала Франсуа, выйдя к Гумбиннену, пополнил все потери, влив в свои поредевшие ряды добровольцев из разных прусских спортивных обществ: стрелковых, велосипедных, автомобильных и других.

Защита Восточной Пруссии на том и строилась германским генеральным штабом, чтобы среди населения не было безучастных. При своем продвижении русским отрядам очень часто приходилось натыкаться на перекопанные канавами дороги, на разрушенные мосты, на ряды колючей проволоки и засады, откуда раздавались вдруг меткие выстрелы, - и все это делали не войска, бывшие уже далеко, в отступлении, и не отставшие немецкие солдаты, а жители фольварков - иногда старики, женщины и подростки, снабженные оружием. В Кенигсберг, как в сильную надежную крепость, и за Вислу уезжали только наиболее состоятельные, остальные же передвигались на подводах большими таборами не дальше области Мазурских озер, в непреодолимость которых для русских войск верили твердо.

Между тем обход Мазурских озер с юга армией Самсонова был именно тем маневром, который предусматривался и Шлиффеном, и Мольтке-старшим, и Мольтке-младшим, и германская военная мысль не в состоянии была придумать ничего для противодействия этому маневру, кроме отвода всех своих полевых войск в Восточной Пруссии за Вислу, чтобы спасти их от окружения и полного разгрома, так как русская армия, обходящая озера, неминуемо должна была выйти в тыл германской, если бы та упорно удерживала свой восточный фронт впереди озер.

Притвиц должен был приказать генералу Франсуа отступить к Гумбиннену, но в то же время он притянул на линию Гумбиннен - Гольдап (последний был занят уже тогда русскими частями) свой 17-й корпус, которым командовал генерал Макензен. Этот корпус подвозился из резерва по железным дорогам, и полки его сразу по выходе из вагонов шли ускоренным маршем на линию фронта, какой им был отведен, - южнее 1-го армейского корпуса генерала Франсуа.

К этому времени в самом спешном порядке прибыла сюда же резервная дивизия генерала Бродвика, составлявшая гарнизон Кенигсберга; она вошла в 1-й корпус.

Вытесненный из Гольдапа и окружающих его деревень 1-й резервный германский корпус, которым командовал генерал фон Бюлов, оставался на своих новых позициях, составляя южную группу армии Притвица, его правый фланг. Случилось непредвиденное Ренненкампфом: получив сведения, что 1-й пехотный корпус генерала Франсуа, сражавшийся с его частями на границе Восточной Пруссии и отброшенный от Эйдкунена и Шталлупёнена, поспешно отступает на запад, командарм Ренненкампф назначил на 7 августа всем своим, несомненно утомленным, войскам дневку, а командарм Притвиц именно этот день решил сделать днем короткого, но по возможности сильного удара по русским войскам и дал директиву о наступлении, приурочив начало его к 7 часам утра.

Ренненкампфу дневка была необходима, чтобы успеть подтянуть резервы и обозы, а Притвицу встречный удар был предписан главным командованием германской армии, которое надеялось этим приостановить 1-ю русскую армию и перебросить потом основные силы своей 8-й армии против Самсонова.

II

Дневка 7 августа была не только предуказана Ренненкампфом еще 4 августа, она была подтверждена потом и 6-го числа особыми телеграммами на имя всех трех командиров корпусов 1-й армии, считая с юга на север: 4-го пехотного - генерала-от-артиллерии Алиева, Эриса хана Султан-Гирея, 3-го генерала-от-инфантерии Епанчина, 20-го - тоже генерала-от-инфантерии Смирнова и, наконец, командующего конным корпусом генерал-лейтенанта хана Гусейна Нахичеванского.

Два генерала-хана замыкали фронт, причем наиболее молодой из них - хан Нахичеванский - оказался и наиболее дисциплинированным: раз объявлена в приказе дневка, значит и должна быть дневка, - хоть гром и молния, хоть землетрясение и потоп, хоть атака немцев, направленная главным образом на 20-й корпус, расположенный рядом с конным корпусом хана и очень нуждавшийся в его поддержке.

Однако еще шире, чем хан Нахичеванский, понял приказ о дневке командир особой кавалерийской бригады, генерал-майор Орановский, такой же питомец Пажеского корпуса, как и хан, только еще моложе его годами; выведя 6 августа вечером свою бригаду на линию конного корпуса хана, он нашел местность тут неподходящей для дневки на следующий день и отвел оба полка назад километров за тридцать. Там он и простоял потом весь день 7 августа, когда по всей линии Гумбиннен - Гольдап гремел бой. До него доносился, конечно, непрерывный пушечный гул, но это его не беспокоило. Он сам, перед тем как получить особую кавалерийскую бригаду, был командиром лейб-гвардейской конной артиллерии и к пушечным залпам привык. Может быть, кто-нибудь там впереди и получил приказ атаковать немецкие позиции, - у него есть приказ отдыхать, и он отдыхает.

А греметь орудийный бой начал с четырех часов утра, когда только что стало светать: это корпус генерала Франсуа напал на сонную еще 28-ю дивизию из корпуса генерала Смирнова, двинув полки в обход ее правого фланга, с которым не был связан конный корпус хана Нахичеванского.