Анатолий Тарас - Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков

Наши предки впервые в своей истории столкнулись с таким страшным явлением, как рекрутчина. В рекруты брали мужчин в возрасте от 19 до 35 лет, по 5-7 человек с каждой тысячи мужских душ. Во время войн вводились усиленные (до 10 человек с тысячи душ) и чрезвычайные (свыше 10 человек с тысячи душ) рекрутские наборы.

С 1772 до 1793 года рекруты служили в армии и на флоте пожизненно! С 1793 по 1834 год — по 25 лет. С 1834 по 1855 год — по 20 лет. С 1855 года — 15 лет. Надо отметить, что никаких пенсий тем немногим ветеранам и инвалидам, которые чудом выжили и вернулись домой, не полагалось. Неудивительно, что в народе считали хуже рекрутчины только смерть.

С 1773 по 1811 год в Западном крае российские власти забрали на службу 220 тысяч рекрутов (т. е. по 5-6 тысяч в год), не считая шляхты, пополнявшей офицерский корпус. Между тем финнов, прибалтов, кавказцев, евреев, молдаван, народы Сибири и Севера, а также сыновей православных попов в рекруты не брали. Российские купцы с 1776 года освобождали сыновей за деньги (сначала за 360, позже за 500 рублей). Казаки, калмыки, татары, башкиры выставляли вспомогательные части только во время войны.

Разумеется, советские авторы оценивали рекрутчину сугубо положительно. Вот что сказано о ней в «Советской исторической энциклопедии»:

«Введение рекрутской повинности было прогрессивным явлением, позволившим создать регулярную, единую по национальному составу армию» (том 11, М., 1968, ст. 1004).

Ну, еще бы! Ведь для них главное то, чтобы у империи было многочисленное войско, чтобы она могла захватывать все новые и новые территории, превращать в рабов все новые и новые народы!

А что местное население ПОЛУЧИЛО? Ничего! Разве что помещики обрели возможность усилить эксплуатацию крестьян.

И у кого-то поворачивается язык называть все это «освобождением»?!

Как же было не бунтовать?

Но здесь мы сталкиваемся с любопытным феноменом, своего рода парадоксом. Какие цели преследовали восстания политического «народа» ВКЛ, т. е. шляхты и части мещанства? [148]

Сами они, независимо от этнического происхождения, считали себя частью польской политической нации [149].

Именно польский язык был в ВКЛ языком администрации, образования, науки, литературы, искусства, вообще — цивилизации [150]. Например, Адам Мицкевич (1798-1855) и Владислав Сыракомля (Кондратович; 1823-1862) — великие беларуские поэты. Они прекрасно знали родной язык. Но в своей стране, т. е. в Великом Княжестве Литовском (и Речи Посполитой ― Polochanin72 ), могли добиться общественного признания и широкой популярности только в том случае, если творили на польском (государственном ― Polochanin72 ) языке.

Вспомним знаменитую книгу Яна Борщевского «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах». Как писали современники-рецензенты (М. Грабовский, В. Прокопович и другие), в каждом ее слове «чувствуется беларус». Оно, конечно, верно, только свою книгу Борщевский издал в Петербурге в 1844-46 годах на польском языке, все четыре тома [151].

В принципе, полонизация «благородных сословий» была явлением того же рода, что и русификация в Российской империи [152]. Чтобы сделать карьеру, добиться успеха в любой сфере общественной жизни, беларус (украинец, грузин, латыш и др.) должен был перейти на русский язык и принять православие. В СССР честолюбивым представителям «нацменьшинств» тоже надо было перейти на русский язык, а вместо обращения в православие — вступить в компартию. То и другое предписывали «правила игры».

Поэтому когда какой-нибудь автор утверждает, что пресловутые «три раздела Речи Посполитой» — это национальная катастрофа, положившая конец развитию беларуской государственности и сильно затормозившая формирование нации (политической общности), это не вполне соответствует реальности.

Конец государственности — да. Но какой?

Вспомним итог политического развития Речи Посполитой. Его четко зафиксировала Конституция, принятая 3 мая 1791 года. Согласно ее положениям:

— Речь Посполитая превращалась в унитарное государство, автономия ВКЛ ликвидировалась [153].

— Политическим народом считалась шляхта и богатейшая часть горожан (те, кто удовлетворял условиям имущественного ценза). Только эта часть населения имела политические права [154].

— Единственным государственным языком был польский [155].

Формирование нации в связи с «разделами Польши» действительно затормозилось. Спрашивается: какой нации?

Мещанам и крестьянам беларуских этнических земель после ликвидации ВКЛ оставался только один путь — полонизация [156]. О том, как это выглядело бы на практике, можно судить по весьма поучительному опыту Западной Беларуси в период 1920-1939 годов [157]. Полонизация беларусов происходила здесь:

Во-первых , через органы власти. Все государственные органы, в том числе суды, использовали только польский язык, никакие исключения не допускались.

Во-вторых , через систему образования. Напомню, что с 1 сентября 1939 года было закрыто последнее учебное заведение в польской республике с беларуским языком обучения — Виленская гимназия имени Стефана Батория.

В-третьих , через средства массовой информации (газеты, журналы, радио, кино), художественную, учебную, прикладную и прочую литературу (по Бенедикту Андерсону это называется «экспансией печатного капитализма»).

Нет никакого сомнения в том, что за 100 лет после 1791 года ВКЛ действительно стало бы частью Польши. Ведь в отличие от Украины, где народ многократно поднимал антипольские восстания, наши предки в XVII-XIX веках полонизации не сопротивлялись [158]. Именно этот факт обусловил яростные обвинения идеологов беларуского национализма периода 1920-30-х гг. (таких, например, как Фабиан Шантырь и Николай Шкелёнок) в адрес беларуской шляхты и вообще образованных слоев общества — «здраднікі» (изменники)!

В самом деле, за что воевали Тадеуш Костюшко и его сподвижники? Неужели за восстановление независимости ВКЛ?

Какова была цель войны польской и полонизированной шляхты с Россией в 1831 году? Неужели независимость или хотя бы автономия ВКЛ?!

К чему стремились вожди и участники восстания 1863-64 гг.?

Во всех трех случаях ответ один: они хотели возродить независимую, суверенную, унитарную Речь Посполитую, объединяющую Польшу, Литву и Русь (т. е. бывшее Польское королевство, бывшее Великое Княжество Литовское и бывшую Галицию вместе с правобережной Украиной) [159]. Отсюда же происходит формула более позднего времени: Речь Посполитая, это Польша плюс «крэсы всходни» [160].

Следующий парадокс заключается в том, что неожиданным следствием яростной борьбы с полонизмом [161] и массовой русификации стало возникновение собственно беларуского движения. Но об этом — позже.