Анатолий Тарас - Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков

Соглядатайство без последующего ущемления бессмысленно и бесцельно, поэтому вслед за системой шпионажа строится система «беспощадного подавления». Ежедневную мало заметную извне рутину грабежа, шпионажа и репрессии выполняют кадры актива. ГПУ только возглавляет эту систему, но в народную толщу оно не допускается: не хватило бы никаких «штатов». Там действует исключительно актив, и он действует практически бесконтрольно и безапелляционно. Для того, чтобы заниматься этими делами из года в год, нужна соответствующая структура психики, нужны, по терминологии Щедрина, «твердой души прохвосты».

(И. С. Солоневич. Россия в концлагере. Минск, 2010, с. 110).

«Как бы мы ни оценивали советскую систему, бесспорным кажется еще одно — ни одна власть в истории человечества не ставила себе таких грандиозных целей, ни одна в истории власть по дороге к своим целям не нагромоздила такого количества трупов. И при этом осталась непоколебимой.

Этот треугольник (целей — трупов — непоколебленности) создает целый ряд оптических иллюзий. За голой техникой властвования людям мерещатся и «энтузиазм», и «мистика», и «героизм», и «славянская душа»… и черт знает, что еще.

В 1918 году в германском Киеве мне как-то пришлось этак «по душам» разговаривать с Мануильским, нынешним генеральным секретарем Коминтерна, а тогда представителем красной Москвы в весьма неопределенного цвета Киеве. Я доказывал Мануильскому, что большевизм обречен, ибо сочувствие масс не на его стороне.

Я помню, как сейчас, с каким искренним пренебрежением посмотрел на меня Мануильский. Точно хотел сказать, вот поди ж ты, даже мировая война и та не всех еще дураков вывела [207].

— Послушайте, дорогой мой, — усмехнулся он весьма презрительно, — да на какого же нам черта сочувствие масс? Нам нужен аппарат власти. И он у нас будет. А сочувствие масс? В конечном счете наплевать нам на сочувствие масс.

Очень много лет спустя, пройдя всю суровую, снимающую всякую иллюзию школу советской власти, я, так сказать, своей шкурой прощупал этот уже реализованный аппарат власти в городах и деревнях, на заводах и в аулах, в ВЦСПС, в лагере и в тюрьмах. Только после всего этого мне стал ясен ответ на мой давнишний вопрос, из кого же можно сколотить аппарат власти при условии отсутствия сочувствия масс?

Ответ заключается в том, что аппарат можно сколотить из сволочи и сколоченный из сволочи, он оказался непреоборимым, ибо для сволочи нет ни сомнения, ни мысли, ни сожаления, ни сострадания: твердой души прохвосты.

(…) Реалистичность большевизма выразилась, в частности, в том, что ставка на сволочь была поставлена прямо и бестрепетно.

(…) Технику организации и использования этой последней большевизм от средневековой и капиталистической кустарщины поднял до уровня самолетов и радио. Он этот «актив» собрал со всей земли, отделил от всего остального населения химической пробой на донос и кровь, отгородил стеной из ненависти, вооружил пулеметами и танками… Сочувствие масс. Плевать нам на сочувствие масс».

(Там же, с. 123-124).

В связи со сказанным выше надо подчеркнуть, что принцип разделения СССР на союзные и автономные республики позволил после 1945 года наиболее энергичным и предприимчивым «пролетариям» из титульных народов занять достойные места на лестнице социальной иерархии. Вчерашние аутсайдеры (с плохим образованием, малоспособные в сфере производства, непригодные к творчеству и т. д.) получили возможность для удовлетворения базовых человеческих потребностей (по 3. Фрейду) — власти, признания, материального благополучия, сексуального удовлетворения.

Эту возможность дало им функционирование в руководстве партийных и советских органов, общественных, творческих, научных учреждений и организаций. Отсутствие специальной подготовки в соответствующих сферах деятельности высшее партийное руководство недостатком не считало. Главным было другое: «железное» проведение в жизнь требований партии. А платой за руководство являлся обширный пакет материальных благ и привилегий.

Долгое время такого пакета вполне хватало «твердой души прохвостам», особенно там, где отсутствовали национальное самосознание и традиции государственного суверенитета. В БССР его хватило «активу» с избытком!

Говоря коротко, война ничему не научила большевиков (с 1952 г. они стали называть себя коммунистами). Они сохранили свой режим, во-первых, благодаря грубейшим политическим и стратегическим ошибкам правящей верхушки нацистской Германии; во-вторых, за счет колоссальной военной и материальной помощи США и Великобритании. Но, будучи ярыми приверженцами социальной фантастики, уверовали в то, что одержали победу «благодаря преимуществам советского социалистического строя»! Поэтому и дальше продолжали, к примеру, выжимать последние соки из истощенной полуразрушенной деревни.

Общество, основанное на тотальной лжи, на тотальном терроре, на сверхэксплуатации трудящихся было обречено изначально. Удивительно не то, что СССР развалился, а почему этого не произошло раньше.

Все началось с «Хрущевской оттепели» (1955-57 гг.). В последующие три десятилетия думающей части советских людей стало ясно, что так называемый социализм держался на свирепом физическом и моральном принуждении; на обеспечении материальных потребностей граждан по самому нижнему уровню; на всеобъемлющей лжи и демагогии. Как только действие этих трех главных рычагов советской власти ослабло, «пациент смертельно заболел».

Отвести же рычаги давления на население немного назад (ближе к «нейтральному положению») советскую правящую элиту вынудила научно-техническая революция, охватившая все экономически развитые страны мира во второй половине XX века. Однако полумеры не помогли. СССР проиграл Западу экономическое соревнование, научно-техническое соревнование, соревнование идей, вообще всё, в том числе даже то, что здесь всегда выставляли как огромное достижение — обеспечение рабочих и служащих минимальным набором продуктов питания и крышей над головой.

Партийно-советская «верхушка» (она же «номенклатура») с первых дней после захвата власти в 1917 году всеми силами и средствами устраивала себе «красивую жизнь». Параллельно народу рассказывали сказки о «необыкновенной скромности» Ульянова-Ленина и прочих вождей революции. Говорить с трибун одно, а в реальности жить по-другому стало одной из главных традиций «нового общества», якобы самого справедливого на земле. Все партийно-советские чиновники вели, по сути, двойную жизнь, все использовали служебное положение в личных целях. К настоящему времени об этом написаны тысячи статей и сотни книг, в которых собраны горы фактов.