Герберт Скурла - Александр Гумбольдт

Колеся вдоль и поперек по Мексике, Гумбольдт повсюду проводил барометрические измерения высоты, уточнял географические координаты чем-либо примечательных точек местности. Часть своих инструментов, изношенных или поврежденных от интенсивного употребления в сложных условиях, он заменил другими, полученными во временное пользование от бывшего соученика по фрейбергской академии Дель Рио, работавшего теперь в горной школе Мехико. К 7 марта 1804 года, когда в порту Веракрус трое путешественников взошли на борт испанского фрегата, чтобы отплыть в Гавану, Гумбольдт успел не только сделать топографическую съемку столицы и многих других важных пунктов, но и произвести все замеры, необходимые ему для составления подробной карты Новой Испании и карты ее земного рельефа. Бонплан тоже преуспел немало. Он существенно пополнил свои гербарии, а семена мексиканских растений уже находились на пути в европейские теплицы.

После второй, примерно с месяц, остановки на Кубе Гумбольдт с Бонплан ом и Монтуфаром 29 апреля 1804 года отправляются в обратный путь, с заездом в Соединенные Штаты Америки. 20 мая, совершив сравнительно недолгое, но весьма опасное плавание по штормящему океану, они пришвартовываются в Филадельфии. Проведя больше месяца в североамериканских штатах, 30 июня в Ньюкасле под Делавэром они снова погружаются на корабль «Фаворит» и через месяц с липшим — 3 августа 1804 года — входят в гавань Бордо.

Во время непродолжительного визита в США Гумбольдт внимательно присматривался к положению дел в бывшей английской колонии, отвоевавшей себе независимость, и сравнивал здешние условия с условиями жизни в испанских владениях Центральной и Южной Америки. Его желание встретиться с тогдашним президентом США Томасом Джефферсоном, чьи либеральные идеи и статьи он хорошо знал, исполнилось: он получил приглашение в Вашингтон и имел оживленную беседу с этим прогрессивным государственным деятелем, отличавшимся необычайной широтой интересов. Демократические институты молодого американского государства и его быстрое экономическое развитие, безусловно, произвели на немецкого ученого благоприятное впечатление, однако он осудил убожество духовной жизни страны, повсеместный недостаток интереса к культурным ценностям, а также бросающееся в глаза неуемное стремление к наживе. Но прежде всего и суровее всего — сохранявшееся в стране рабство, которое считал несовместимым ни с духом конституции, ни с соображениями политического здравомыслия. Много позднее, будучи уже на склоне лет, он счел своим долгом вмешаться в острую дискуссию, разгоревшуюся в Соединенных Штатах во время очередной предвыборной кампании (поводом для дискуссии послужили выдвинутые им ранее обвинения по поводу рабского положения негров в стране).

Что касается второй остановки Гумбольдта на Кубе, то он целенаправленно посвятил ее углубленному изучению социально-политического и политико-экономического положения населения Антильских островов. Основной темой его статьи «Опыт о политическом положении на Кубе», написанной на французском языке, — по той же схеме, что и работа о Мексике, — и вошедшей в опубликованные позднее (в 1826 г.) путевые заметки, было, по его собственным словам, историческое развитие работорговли и ее тогдашнее состояние, а также вопросы использования труда рабов в испанских владениях и на юге США.

Количество негров, вывезенных из Африки и доставленных в качестве рабов на Антильские острова за период с 1670 года по 1825 год, приближалось, по подсчетам Гумбольдта, к пяти миллионам; число же рабов-негров, живших на Вест-Индских островах к 1825 году, достигало 2400 тысяч человек. Их доля в населении Антильских островов составляла в среднем 40 процентов, на Кубе — 36, на английской части этих островов — 81, а на Ямайке — 85, то есть рекордную цифру. Для сравнения стоит сказать, что население Соединенных Штатов Америки в 1823 году состояло на 16 процентов из негров-рабов.

«Покидая Америку, — писал Гумбольдт, — я исполнен такого же отвращения к рабству, какое я испытывал и в Европе. Напрасно изощряются некоторые хитроумные писатели в попытках приуменьшить и прикрыть жестокость рабства фарисейскими словесами, вроде: „негры — крестьяне на Антильских островах“, „бесконечная преданность чернокожих“, „патриархальная идиллия“ и т. п. Все это лишь прискорбные факты профанации благородных свойств нашего духа и нашей мысли, постыдные уловки, оскорбительные для нашего человеческого достоинства. И если эти люди заявляют, что положение чернокожих в Америке ничуть не хуже положения крепостных в средние века или даже нынешнего положения отдельных классов на севере и востоке Европы, то неужели они думают, что одного такого сравнения достаточно, чтобы перестать сочувствовать неграм? Подобные сравнения, словесная эквилибристика и эта высокомерная досада, с которой здесь отметают даже самое надежду на постепенное смягчение рабства, в наше время — оружие бесполезное. Глубочайшие перемены, последовавшие одна за другой с начала XIX века на Американском континенте и Антильском архипелаге [17] Имеются в виду освободительные войны и выход из-под колониальной зависимости бывших испанских и португальских колоний, вначале ничего не изменивших в системе рабовладения. , оказали серьезнейшее воздействие на идеи и образ мыслей в тех странах, где рабство еще сохраняется. Многие рассудительные люди, а также те, кто заинтересован в сохранении мира и спокойствия на этих островах, чувствуют, что путем свободных договоренностей с рабовладельцами, путем принятия соответствующих мер, исходящих от людей, знающих местные условия, можно избежать кризиса, опасность которого из-за равнодушия, беспечности или упрямства хозяев только усиливается».

В 1856 году в Америке вышел на английском языке «Опыт политического состояния острова „Куба“, в котором отсутствовала седьмая глава, где речь шла именно о рабстве. Гумбольдт счел своим долгом опубликовать в 1856 году свой протест по этому поводу в журнале „Всеобщее землеведение“». «Этой части моих публикаций, — заявил он, — я придаю гораздо большее значение, чем скрупулезным астрономическим измерениям координат, магнитометрическим опытам и статистическим выкладкам». Он снова повторил свою мысль, высказанную им в 1826 году, что «даже старое испанское законодательство не столь бесчеловечно и сурово, как законодательство рабовладельческих государств Американского континента как севернее, так и южнее экватора» [18] Имеются в виду южные штаты США и Бразилия. . Свой протест он заключил словами: «Я, как убежденный и настойчивый защитник предельно свободного выражения мыслей, постоянно заявляющий об этом устно и письменно, никогда бы не позволил себе сетовать на эти вещи, если бы сам подвергся яростным нападкам за свои мысли; однако я думаю, что имею право требовать, чтобы люди и в свободных государствах Американского континента могли читать то, что в испанском переводе стало общедоступно с самого момента выхода книги в свет».