Марион Мелвиль - История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers)

Прежде чем покинуть орден Храма, епископ Марсельский поговорил с некоторыми из великих бальи и повторил им то же, что и брату Арману. Среди слушавших, без сомнения, был Рено де Вишье, — тогдашний командор Акры, и Варфоломей де Моретт, — великий командор Иерусалима, находившийся подле магистра; возможно, Пьер Дармон, — хранитель одежд, и маршал Гуго де Монтегю. [345] Roehricht. Regesta, 1096, 1102. «Его (епископа) речи чрезвычайно понравились им, и они пригласили его на следующий день возвратиться и устроить так, чтобы магистр собрал их на совет». На следующий день епископ вернулся повидать магистра и упросил его собрать свой совет, ибо хотел поговорить с ними о том, что считал необходимым. Когда они собрались, Бенедикт возобновил свои попытки убедить их.

Я, — добавил он, — не могу предоставить вам денежные средства, но ежели вы пожелаете взяться за строительство, я вас поддержу; если нет — я начну проповедовать паломникам и приду с ними сложить груду камней и возвести вокруг каменную стену без известкового раствора, дабы защитить христиан и показать нашу храбрость сарацинам.

Магистр полушутя ответил ему: «Сеньор епископ, вас слишком волнует, чтобы это было сделано». А епископ продолжал: «Имейте добрый совет между собою и да пребудет с вами Господь». И вслед за этим он удалился. Воистину Господь руководил их советом, ибо порешили они единодушно восстановить замок Сафета незамедлительно, во время перемирия с Дамаском, поскольку, если бы они отложили дело, сарацины легко смогли бы помешать работе.

Великая радость была как в Доме ордена Храма, так и среди населения Акры, и повсюду в Святой Земле. Тамплиеры незамедлительно избрали совет из рыцарей, сержантов, прислуги при камнеметах и прочих воинов; они собрали караван вьючных животных и открыли свои риги, погреба, казну и все свои кладовые, чтобы оплатить расходы радостно и славно; и вперед послали отряды землекопов и кузнецов.

Перед началом строительства епископ Марсельский после службы обратился с краткой проповедью и заложил первый камень. Сверху, в качестве приношения, он положил кубок из позолоченного серебра, полный монет. Это произошло 20 декабря 1240 г.

Поскольку не хватало воды и надо было ее привозить с великими затратами и великим трудом издалека, епископ беспрестанно изыскивал источники, которые могли бы наполнить «поильню». Однажды старый сарацин сказал его духовнику: «Если ваш магистр пожелает дать мне тунику, я покажу ему источник ключевой воды внутри замка». Когда ему пообещали то, что он просил, он показал им расположение древнего колодца, погребенного под развалинами стен <���…>

Следующей весной Бенедикт отправился в Марсель и вернулся в Святую Землю в начале октября 1244 г. Он нашел замок Сафет оконченным «Милостью и Провидением Божиим, и силой и щедростью рыцарей Храма, которые потрудились с таким умением и усердием, что столь чудесное и превосходное строение показалось бы скорее творением Бога, нежели людей». Замок, расположенный на возвышенности посреди гор, окруженный пропастями, скалами и утесами, казался неприступным. Он был окружен рвами — «прекрасным рядом рвов», о которых говорит Лоуренс, — и позднейшими укреплениями со скрытыми площадками для катапульт и камнеметов. Семь башен украшали крепостную стену. Замку принадлежали леса и фруктовые сады, виноградники и пастбища; воздух был здоровым, а земля плодородной. Там выращивали фиги, гранаты, миндаль, маслины, в изобилии было вина и зерна. Рощи поставляли древесный уголь для отопления печей. Имелась также большая цистерна, чтобы поить животных и орошать огороды, и другие цистерны с питьевой водой. За замком находилось двенадцать водяных мельниц, а многие другие, приводимые в движение ветром или тягловой силой животных, располагались внутри.

Тамплиеры возводили крепость два с половиной года и истратили одиннадцать сотен тысяч сарацинских золотых монет; ежегодные расходы на ее содержание доходили до сорока тысяч золотых сарацинских монет, больше, чем доходы с домена. Каждый день в замке столовалось более 1700 человек, а в военное время — 2200. Ежегодно требовалось столько продовольствия, что только пшеницу и ячмень доставляли 12 тысяч мулов, не говоря уже о прочих съестных припасах. Гарнизон состоял из 50 братьев-рыцарей и 30 братьев-сержантов с лошадьми и вооружением, 50 местных конных наемников, 300 баллистщиков (прислуги при метательных машинах), 820 оруженосцев и сержантов и 40 рабов.

Замок Паломника, Сафет, Бельвуар в Галилее, Бофор и Аркас в Ливане, Ареймех (Красный Замок), Сафита (Белый Замок) и Тортоза в Сирии, Баграс и Гастен на Оронте, Скала Гийома, Скала Рюссоля, Дарбезак и порт Боннель в Армении являлись тяжким бременем для Дома ордена. Если еще прибавить к этому расходы на содержание монастыря — подвижной силы ордена Храма, которая состояла из 300 рыцарей и, возможно, такого же числа братьев-сержантов монастыря с их оруженосцами, местными наемниками, караваном сменных и вьючных лошадей; и двух монастырей Триполи и Антиохии (не считая боевых сил в Европе, на Иберийском полуострове, — монастыря Испании, лишь вдвое уступавшему монастырю Святой Земли, и всех крепостей на содержании Дома до самой Коимбры), становится ясно, какая финансовая проблема должна была решаться ежедневно магистром и казначеем. И мы, к чести тамплиеров, можем констатировать, что обвинения в «стяжательстве» были брошены им только в тот момент, когда орден взял на себя эту тяжкую ответственность и когда донаторы начали ограничивать свою благотворительность, быть может, под влиянием тех же наветов.

Уже в 1182 г. орден Храма постиг финансовый кризис, ибо булла Луция III, обращенная к епископам Нарбонны, Оша, Арля и Экса, оговаривала, что «особы из этих диоцезов, кои бы одолжили деньги под залог у тамплиеров, должны не позднее 30-ти дней выплатить их братьям». [346] Albon. Bullaire ms. T.I. P.330. Булла Луция III «Cum fratres» от 12 ноября 1182 г. См. также: Lees. Ор. cit. P. XXVII. Мы можем связать это требование с потерей Шатле в 1180 г. и с плачевным положением Святой Земли.

Тамплиеры вели нескончаемую борьбу с белым духовенством за десятины и завещания. Немногие архиереи выказали такое же сочувствие, как Бенедикт Марсельский. Долгое время Александр III порицал власти епархий за желание востребовать треть всего имущества, отказанного по завещанию рыцарям; викарии приходов, говорил Папа, не должны ничего требовать из даров или завещания имущества, за исключением сделанных их прихожанами, кои пожелали бы быть погребенными на кладбищах ордена; в этом случае приходская церковь имела право на четвертую часть стоимости завещания. [347] Albon. Idem. P.171. Булла Александра III «Dilecti filii nostri…». Эта тема вновь была поднята Урбаном III, хотя он и предоставил белому духовенству еще большие блага. Отныне оно получало право на четверть всего имущества, завещанного ордену Храма, и на четверть всякого завещания от тех, кто велел похоронить себя на кладбищах тамплиеров, не оставив приходской церкви «сообразного взноса». [348] Idem. P. 368. Булла Урбана III (1186–1187) «Quanto majora». В 1191 г. Целестин III оговорил, что четверть завещаний имущества не должна изыматься из завещательных даров вооружением и лошадьми («из великой необходимости ради защиты Святой Земли»). В самом деле, крестовый поход был в разгаре. [349] Idem. P. 165. Булла Александра III (1160–1176) «Audivimus et audientes…».