Марион Мелвиль - История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers)

Сарацины находились тогда на ограниченном пространстве, между первыми стенами и рвами, которое называют барбакан, и большими стенами и рвами города. Они разделились на два потока, одни пошли к Сен-Ромену и пизанскому посту, другие — к Сен-Антуанским воротам.

«Магистру ордена Храма, бывшему в своем лагере, — пишет Жерар Монреальский, который не покидал больше Боже ни на шаг, — и его монастырю, который приготовился к обороне, едва услыхав звук трубы, показалось, что сарацины начинают какое-то наступление, и он взял десять или двенадцать братьев и свою свиту и отправился к Сен-Антуанским воротам, держась между двух стен, и миновал охрану госпитальеров, и увел магистра ордена Госпиталя, и некоторых братьев, и некоторых рыцарей из Кипра или из Земли, и пеших сержантов с собой, и прибыли они к Сен-Антуанским вратам, и обнаружили сарацин, идущих пешком <���…> И когда оба магистра, орденов Храма и Госпиталя, прибыли туда <���…> им показалось, что они столкнулись с каменной стеной, и те, кто бросал греческий огонь, бросали его столь часто и густо, что стоял сильный дым, и с большим трудом было видно; и лучники густо стреляли сквозь дым оперенными стрелами, которые очень болезненно ранили наших людей и наших лошадей <���…> И когда сарацины ненадолго останавливались, то поднимали свои щиты и продвигались немного вперед, когда их атаковали сверху, то они тут же поднимали свои щиты и останавливались; и постоянно не прекращали трудиться те, кто бросал огонь и посылал стрелы; и продлилась эта борьба и битва врукопашную до терции». Именно здесь был ранен Гийом де Боже. «Магистра ордена Храма случайно настигла стрела, когда магистр поднимал свою левую руку и на ней не было щита, только дротик в правой руке, и стрела сия ударила ему подмышку, и тростник вошел в его тело».

Магистр вооружился наспех и носил только легкие латы, соединения которых не закрывали хорошо боков.

И когда он почуял, что ранен смертельно, он стал уходить, а подумали, что он уходит добровольно, чтобы спасти себя и свое знамя <���…> и побежали перед ним, и тогда вся его свита последовала за ним. И поскольку он отходил, добрых двадцать крестоносцев с Долины Сполето подошли к нему и сказали: «Ах, Бога ради, сир, не уходите, ибо город скоро будет потерян». И он ответил им громко, чтобы каждый слыхал: «Сеньоры, я не могу, ибо я мертв, видите удар». И тогда мы увидели погруженную в его тело стрелу. И при этих словах он бросил дротик на землю, поник головой и стал падать с лошади, но его свита спрыгнула на землю со своих коней и поддержала его, и сняла с коня, и положила на брошенный щит, который они там нашли и который был очень большой и длинный.

Слуги пронесли его в город по мостику, через водяные рвы и потайной ход, что вели во дворец Марии Антиохийской. Здесь они сняли с него доспехи, разрезав ремни лат на плечах, затем завернули его в одеяло и отнесли на берег. [502] Боже носил «не свою надежную кирасу, но легкую кирасу, чтобы быстро надевать по тревоге». Можно отметить, что речь идет о кованых латах, а не о кольчуге; должно быть, это один из образцов новой моды. Так как море оставалось бурным и ни одна лодка не могла пристать, свита перенесла магистра в орденскую резиденцию, протащив носилки через пролом в стене.

И целый день он лежал в Храме, не разговаривая <���…>, за исключением одного слова, когда он услышал шум людей, бежавших от смерти, и спросил, что это; и ему сказали, что люди сражаются; и приказал, чтобы их оставили в покое, и с тех пор не разговаривал и отдал Богу душу. И был похоронен перед своим алтарем, то есть престолом, где пели мессу. И благоволил ему Бог, ибо от его смерти был великий ущерб.

В то время как Гийом де Боже умирал, город погибал в жестокой резне.

Знайте, что это было ужасно видеть; дамы и горожанки, и монахини, и прочий мелкий люд бежали по улицам с детьми на руках, плачущие и растерянные, и убегали к морю, чтобы спастись от смерти; и когда им встречались сарацины, один хватал мать, другой ребенка, и тащили их в разные стороны, и разлучали их друг с другом <���…> и однажды женщину увели, а вырывающийся ребенок был брошен на землю, и лошади затоптали его, и он умер; и были такие дамы, которые были в тягости, и их так сдавили в толпе, что они умирали на ногах, и существо в их теле также <���…> Знайте также, что сарацины зажгли огни на машинах и на постах, и пламенем этим была (как бы) освещена вся Святая Земля.

В резиденции ордена маршал Пьер де Севри принял командование; там укрылось больше десяти тысяч человек, «ибо резиденция Храма была самым укрепленным местом в городе, и стояла на море на обширной площади, как замок, поскольку на входе была высокая и прочная башня и толстая, массивная стена в двадцать восемь шагов; а также была и другая, очень древняя башня на море, которую Саладин построил сто лет назад, в которой орден Храма держал свою сокровищницу, и она настолько вдавалась в море, что волны бились о нее».

У подножия этой башни, на берегу, относительно укрытом, тамплиеры собрали все, что могли найти из больших или легких кораблей, галер и транспортных судов, парусных или весельных судов; туда в большом количестве они посадили гражданское население, кто укрылся в их Доме. «И когда все эти корабли одновременно подняли парус, люди из Храма, собранные там, испустили очень громкий крик, и отплыли корабли, и пошли к Кипру, и были спасены добрые люди, находившиеся внутри Храма <���…>»

Тамплиерское укрепление продержалось десять дней, пока султан, отчаявшись уничтожить его силой, предложил защитникам условия сдачи. Пьер де Севри принял эти условия. Но когда сарацины, проникшие за укрепления, чтобы завладеть крепостью, начали мучить христианских женщин, которые там еще находились, тамплиеры вновь взялись за оружие, перебили нападавших «и выразили волю защищаться до смерти».

Султан скрыл свой гнев и продолжил переговоры, и Пьер де Севри ошибся, доверившись ему. Он передал сопровождавшим победителям своих, еще крепких, рыцарей, оставив в Храме только раненых.

Как только султан заполучил маршала и людей ордена Храма, он велел отрубить головы всем братьям <���…> И когда братья, бывшие внутри башни, которые не были столь больны, чтобы не суметь себе помочь, услыхали, что маршалу и прочим отрубили головы, они заняли оборону, отчего сарацины принялись подкапывать башню, и подкопали ее, и поставили подпорки, и тогда находившиеся в башне сдались. И внутрь башни вошло столько сарацин, что подпорки, поддерживающие ее, ослабли, и названная башня упала, и люди ордена Храма и сарацины, бывшие в ней, погибли; и даже при своем падении башня опрокинулась на улицу и раздавила больше двух тысяч конных турок. И так был взят и отдан город Акра, в пятницу 18 мая названного года, и Дом ордена Храма десятью днями позднее — тем образом, как я вам рассказал.