Алексей Шляхторов - Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»!

Были ли ушкуйники вместе с московским князем Димитрием на Куликовом поле в 1380 году? Это просто неизвестно. Но зато каждый ратник в русских полках знал, что идет он не на непобедимое полчище, а на войско, не сумевшее в 1375 году защитить свою столицу.

Не признаваемые Новгородом, нелюбимые князьями, ушкуйники продолжали ходить на Волгу. В 1392 году они опять взяли Жукотин и Казань. В 1397 году новгородский авантюрист Анфал Никитин с братьями перешел на сторону Москвы и помог ей захватить Торжок и новгородские земли на Двине. В ответ новгородцы пришли на ладьях с пороками (вероятно, небольшие пушки), взяли Белоозеро, а затем Великий Устюг, куда бежали изменники. Через некоторое время Анфалу удалось бежать из новгородского плена на Вятку, откуда он в 1401 году с московскими полками и устюжанами вновь напал на двинские земли. И опять был разбит.

Поняв, что Москва ещё не так сильна, опытный вояка сумел помириться с новгородцами и снова стать у них в доверии. В 1409 году воевода Анфал повел 250 ушкуев на Волгу и Каму… Это был уже небывало крупный поход. Около 4000 профессиональных воинов. Но на этот раз поход оказался провальным. И всё же натиск усиливался, в боевых действиях начали принимать участие и княжеские дружины, и в 1431 году Фёдор Пёстрый разгромил и разграбил Булгар Великий подчистую, а оставшиеся жители ушли в Казань, которая с того времени и стала столицей Волжской Булгарии – Казанского ханства. Новгородцы, как и суздальцы, всегда к казанцам, больше торговавшим с Хорезмом и Востоком, относились лояльнее (ведь они продолжали Великий Волжский путь), чем к великобулгарцам, торговавшим с Крымом и бывшими конкурентами. А Волжский путь и Русь, и Орда старались беречь даже после нашествия Тимура.

Подобные лихие экспедиции организовывались вплоть до семидесятых годов XV столетия, когда Великий Новгород попал под власть Ивана III. Но вот вопрос – а за что они с Ордой так круто? А всё из-за чехарды в Орде . В 1359 г. в Орде началась «великая замятня»– чехарда ханов, свергавших и убивавших один другого, а следом – чехарда на Волжском пути, ударившая по торговле. Ордынские претенденты и сепаратисты били друг друга. А потом к этому процессу присоединились новгородцы. К 1363–1964 гг. прояснилась ситуация в Орде. В её западной части – от Днепра до Волги – отныне правил темник Мамай, используя ханов-марионеток. Но к этому мы ещё вернёмся.

А пока обратимся к временам до ханской чехарды (т. е. 1263–1359 гг.). Обобщая это время расцвета торговли, мы видим, что Русь и Орда были заинтересованы в совместном использовании Волжского пути. И не из альтруизма, а из-за явной и обоюдной коммерческой выгоды. А значит, был сговор.

АРТЕЛЬНЫЙ СГОВОР. ЛЕСОВИКИ КОНТРОЛИРУЮТ И БЕРЕГУТ «ВЕРХНИЙ ПУТЬ»: НЕВА – ВОДОРАЗДЕЛЫ – НИЖ. НОВГОРОД(ну нерентабельно туда лезть с конницей да к тому же надолго). СТЕПНЯКИ – «НИЖНИЙ» – ДО КАСПИЯ И ХОРЕЗМА. ЭТО РАБОТАЛО НАДЁЖНЕЕ ЛЮБОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ДОГОВОРА (особенно до 1395 г.).

Вот почему так странно выглядят вмешательства Орды в дела Северной Руси: все они происходят по инициативе русских (кроме разгрома Твери в 1327 г.); ни разу не происходит увеличения дани, появления крепостей – гарнизонов, взятия аманатов – в общем, классических политических вариантов с вассалами. ДА ПОТОМУ ЧТО ТУТ АРТЕЛЬ. К этой артели с большой охотой и очень своевременно подключилась Ганза, а практически – основная часть Северной и Центральной Германии. Несмотря на всевозможные ватиканские эмбарго, угрозы и запреты. И несмотря на то что привилегий у Ганзы в Новгороде было меньше, чем во Фландрии, Швеции, Дании или Англии. Это объяснялось тем, что правительство Новгорода не имело кредитных обязательств перед Ганзой, как короли Англии и Норвегии, с одной стороны; с другой – выгода новгородской торговли для Ганзы состояла именно в посредничестве с Востоком, чего не обеспечивали другие страны. Поэтому среди всех ганзейских контор вне Ганзы Новгородская была самой крупной, больше, чем в Брюгге и Лондоне. По Карамзину, её называли «Матерью иных контор».В это время ганзейские купцы останавливались не только на своём подворье, но и в домах новгородцев. В частности, это было связано с тем, что Петров двор не всегда вмещал в себя приезжих [540].

Примечательно, что в Новгороде постоянно была высокой доля именно молодых купцов, которые учились торговле и русскому языку [541]. Численность только этой категории иностранцев временами достигала свыше 200 человек [542]. Так, приказчик подворья жаловался Дорпатскому совету города о том, что «мы не можем более содержать наших молодых людей, всего их 125, и часть из них уже истратила свои деньги» [543]. В другом документе говорится уже о более чем 200 молодых купцах, которые также изрядно «поиздержались» [544].

Общую численность колонии иностранных купцов в Новгороде подсчитать сложно. Но с учетом того, что помимо ганзейцев в город приезжали купцы из Нарвы, Выборга, а также эмиссары из Ордена и представители архиепископов рижских и дорпатских, количество иноземцев было не таким уж и маленьким. В пиковые годы речь могла идти о 400–600 гостях совокупно в год («зимние» и «летние» гости плюс «ученики»). В среднем же в Новгороде ежегодно проживало до 200–250 иностранцев. Это не просто солидные цифры. Они указывают на плотные человеческие контакты новгородцев и ганзейцев. Одно только количество учеников-практикантов говорит об этом, и весьма красноречиво. А с другой стороны, не менее прочными и плотными были связи русских купцов с ордынскими. В русском Поволжье к XIV в. важным торговым центром стал Нижний Новгород, где активно торговали татары. К ним присоединились с азиатскими товарами армяне. Новгородцы и купцы из других русских городов перекупали здесь товары для торговли с Ганзой. Сами нижегородцы торговали в основном зерном. В хлебной торговле также преуспели Кострома, Тверь, Ярославль. Главная ярмарка Поволжья была в Холопьем городке, она специализировалась на торговле хлебом и степным товаром. Макарьевская ярмарка, возникшая позднее, специализировалась на торговле азиатскими товарами. До падения Великого Новгорода Москва не могла стать центром внешней торговли Руси, но уже с XIV в. она была значительным центром торговли. И сумела занять важнейшее место в «сурожской» торговле с итальянцами в Причерноморье [545]. Одним из первых это отметил ещё Франческо Пеголотти в труде «Практика торговли» [546], изданном в 1-й половине XIV века. Торговля цветными металлами – медью, оловом и свинцом – привлекла особое внимание и русского, и немецкого купечества. IV редакция середины XIV в. (издание Вальтера Шлюцера, 1911) регламентирует торговлю всеми этими товарами. Статья 8 требует, чтобы привозимая в Новгород медь обязательно была помечена, а статья 100, датированная 1333 г., гласит: «Да будет известно всем, кто прочитает или услышит это постановление, что старосты и мудрейшие и общий штевеп решили, что никто не должен давать вешать на королевских весах ни медь, ни олово, ни свинец, которые русские получают от немцев». «Элементы коммерческой тайны», сказали бы сегодня. Роль ввоза цветных металлов в Новгород ясно понимали сами ганзейские купцы и политические соперники Руси.