Юрий Денисов - Славяне: от Эльбы до Волги

Кстати, о церкви в Богемии сообщает Козьма Пражский в «Богемской хронике» около 1125 г. «В последние годы правления Конрада II (1024—1039), отца Генриха III (1039—1056), герцог Богемский Брячислав старался поставить свою страну во главе славянского мира и повторить ту же попытку, которую незадолго перед тем сделал Болеслав Храбрый в отношении Польши. Узнав о смерти Конрада II, Брячислав вторгся с большим войском в Польшу, опустошил ее и подчинил; мощи Адальберта из Гнезно были перенесены в Прагу; в Богемии распространилась кирилловская литургия вместо латинской; к папе было отправлено посольство с просьбой отделить Богемию от Майнцской епархии и дать ее герцогам королевский титул. Так, Брячислав одним ударом уничтожил весь труд германизирования Богемии, на который потратили столько сил предшественники Генриха III» (76, 527). Даже если учесть, что это была отнюдь не окончательная победа богемцев над германским засильем, следует отметить методы установления главенства Богемии среди славянских народов.

Одним из наиболее поздних авторов, сведения которого о славянах имеет смысл рассмотреть, является священник из Южной Гол штинии Гел ьмольд, создавший свою «Славянскую хронику» около 1170 г. Он сообщает, что самым западным форпостом славян был город Ольденбург в земле Шлезвиг-Гольштейн ненамного севернее города Любека: «Ольденбург, тот, что на славянском языке зовется Старигард, т. е. "старый город", расположен в земле вагров, на западной стороне Балтийского моря, и является пределом Славии. Город же этот… некогда населяли храбрейшие мужи, так как, находясь на переднем крае всей Славии, они имели соседями датчан и саксов и все военные столкновения или сами первыми начинали, или, если нападали другие, принимали удар на себя. Говорят, у них бывали иногда такие царьки, которые обладали всей полнотой власти над ободритами, хижанами и теми, кто живет и еще дальше…» (23, ч. 2, 333). Гельмольд, описывая времена короля Германии Генриха II Благочестивого (1002—1024), считает, что большинство славян уже приняло христианство, но, вероятно, сделали это неискренне, так как втайне продолжали поклоняться своим богам, а то и вообще при каких-либо восстаниях против налоговой политики саксонских герцогов отказывались от христианской веры. Так, в своем путешествии по землям славян Гельмольд описывает священную дубовую рощу, в которой славяне, подобно кельтам, обращались к своим богам. «Пробыв же у царька эту ночь и еще следующие день и ночь, мы отправились дальше по Славии… И случилось так, что по дороге мы прибыли в рощу, которая – единственная в той земле – вся лежит на равнине. Там среди очень старых деревьев мы увидели священные дубы, посвященные богу той земли – Прове. Их окружало свободное пространство, обнесенное деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот… Сюда во второй день каждой недели весь народ страны с царьком и жрецом имел обыкновение собираться на суд. Входить в огражденное место запрещалось всем, кроме жреца и желающих принести жертву, или же тех, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким никогда не отказывали в убежище. Ведь славяне питают к своим святыням такое благоговение, что место, где расположен храм, не позволяют осквернять даже кровью во время войны…» (23, ч. 2, 333).

Такое отношение к своим святыням приводило не только к сплочению славян, но и к их распрям из-за владения ими святынями. «Между ними возник спор о храбрости и могуществе. Ибо редари и толензане в силу того, что у них имеется древнейший город и то знаменитейшее святилище, в котором выставлено изображение Радигаста, желали господствовать, приписывая себе особую степень знатности, поскольку все славянские народы часто их посещают ради получения ответов и ежегодных жертвоприношений» (23, ч. 1, 153).

Гельмольд также подробно описывает взаимоотношения славян с саксонцами во время правления короля Генриха II Благочестивого – частые восстания славян, сопровождавшиеся отречением от христианства и глумлением над христианскими священнослужителями. Этот автор, как и Фредегар, сообщает, что саксонцы обзывают славян собаками, и это сильно тех обижает.

«В десятый год его правления умер Саксонский герцог Бенно, муж знаменитый своим правосудием и ревностный защитник церквей. Преемником ему был сын его, Бернгард, уже не столь счастливый, как отец. С того времени, как он сделался герцогом, распри и возмущения в этой стране никогда не прекращались, потому, что он осмелился восстать против императора Генриха и возмутил против него всю Саксонию; потом вооружился против самого Христа, и все саксонские церкви, особенно те, которые во время упомянутого восстания не хотели подчиниться ему, привел в страх и смятение. Кроме того, этот же герцог совершенно забыл то доброе расположение к славянам, какое питали к ним его отец и предки: он так жестоко угнетал винулов по своему корыстолюбию, что принудил их принять язычество. Славянами в то время владели маркграф Теодорих и герцог Бернгард, один – восточной страной, а другой – западной; их неразумное правление привело к негативным последствиям. Тогда как прежние добрые императоры кротко обращались с грубыми языческими племенами, смягчая их суровые нравы и обращая на путь спасения, Теодорих и Бернгард угнетали их до того, что они увидели себя в необходимости свергнуть иго рабства и защищать свою свободу оружием. У винулов в то время были князьями Мистивой и Миццидраге (предположительно, Местивой и Мечислав. – Ю.Д.); под их-то руководством и вспыхнуло то восстание. А старое предание говорит, будто бы Мистивой просил руки племянницы Бернгарда, и последний обещал ему. Чтобы заслужить обещанное, Мистивой с тысячью всадников сопровождал Бернгарда в Италию, где герцог и почти все его войско погибло. По возвращении из похода Мистивой стал просить обещанной ему невесты; но маркграф Теодорих помешал этому делу и объявил, что кровная родственница герцога не может быть выдана за собаку! Выслушав это, Мистивой с негодованием удалился. Герцог, впрочем, изменил свое мнение и вслед за Мистивоем отправил послов объявить ему, чтобы он взял обещанную невесту; но Мистивой, говорят, дал ему следующий ответ: «Так как благородной родственнице великого герцога следует вступить в супружество с знаменитым мужем, то нельзя отдать ее за собаку. Нас довольно отблагодарили за оказанные услуги тем, что отнесли к собакам, а не к людям. Но когда собака сделается сильной, то она больно укусит». Затем он возвратился к славянам и прежде всего зашел в город Ретру, находящийся в области лутичей. Там перед собранием славян, живших на востоке, он объявил о нанесенном ему оскорблении и сказал, что на языке саксонцев славяне называются собаками» (76, 499).