Мигель Сервантес - Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (Часть 1)

- Помолчи, - сказал Дон Кихот. - Где ты видел или читал, чтобы странствующего рыцаря привлекали к суду за кровопролития, сколько бы он их ни учинил?

- Насчет провокролития я ничего не слыхал и отродясь ни на ком не пробовал, - отвечал Санчо. - Знаю только, что тех, кто затевает на больших дорогах драки, Святое братство по головке не гладит, остальное меня не касается.

- Не горюй, друг мой, - сказал Дон Кихот, - я тебя вырву из рук халдеев, не то что из рук Братства. Но скажи мне по совести: встречал ли ты где-нибудь в известных нам странах более отважного рыцаря, чем я? Читал ли ты в книгах, чтобы какой-нибудь рыцарь смелее, чем я, нападал, мужественнее оборонялся, искуснее наносил удары, стремительнее опрокидывал врага?

- По правде сказать, я за всю свою жизнь не прочел ни одной книги, потому как не умею ни читать, ни писать, - признался Санчо. - Но могу побиться об заклад, что никогда в жизни не служил я такому храброму господину, как вы, ваша милость, - вот только дай бог, чтобы вам не пришлось расплачиваться за вашу храбрость в одном малоприятном месте. А теперь послушайтесь меня, ваша милость: вам непременно надобно полечиться, - кровь так и течет у вас из уха, а у меня в сумке имеется корпия и немножко белой мази.

- Во всем этом не было бы никакой необходимости, - заметил Дон Кихот, если б я не забыл захватить в дорогу сосуд с бальзамом Фьерабраса3: одна капля этого бальзама сберегла бы нам время и снадобья.

- Что это за сосуд и что это за бальзам? - спросил Санчо Панса.

- Рецепт этого бальзама я знаю наизусть, - отвечал Дон Кихот, - с ним нечего бояться смерти и не страшны никакие раны. Так вот, я приготовлю его и отдам тебе, ты же, как увидишь, что меня в пылу битвы рассекли пополам, - а такие случаи со странствующими рыцарями бывают постоянно, - не долго думая, бережно подними ту половину, что упала на землю, и, пока еще не свернулась кровь, с величайшею осторожностью приставь к той, которая осталась в седле, при этом надобно так ухитриться, чтобы они пришлись одна к другой в самый раз. Затем дай мне только два глотка помянутого бальзама - и я вновь предстану пред тобой свежим и бодрым.

- Коли так, - сказал Панса, - то я раз навсегда отказываюсь от управления островом и в награду за мою усердную и верную службу прошу одного: дайте мне, ваша милость, рецепт этой необыкновенной жидкости. Ручаюсь, что за одну ее унцию где угодно дадут не меньше двух реалов, а уж на эти деньги я сумею прожить свой век честно и без горя. Прежде, однако ж, надобно узнать, дорого ли стоит его изготовление.

- Три асумбры4 обойдутся меньше трех реалов, - сказал Дон Кихот.

- Беда мне с вами, ваша милость! - воскликнул Санчо. - Чего же вы ждете, отчего же вы сами его не изготовляете и меня не научите?

- Молчи, друг мой, - сказал Дон Кихот, - я тебе еще не такие тайны открою и не такими милостями осыплю. А теперь давай лечиться - у меня мочи нет, как болит ухо.

Санчо вынул из сумки корпию и мазь. Но тут Дон Кихот взглянул на разбитый свой шлем и чуть не лишился чувств; затем положил руку на рукоять меча и, возведя очи к небу, молвил:

- Клянусь творцом неба и земли и четырьмя святыми Евангелиями, как если бы они лежали предо мной, что отныне я буду вести такой же образ жизни, какой вел великий маркиз Мантуанский после того, как поклялся отомстить за смерть своего племянника Балдуина, а именно: клянусь во время трапезы обходиться без скатерти, не резвиться с женой и еще чего-то не делать - точно не помню, но все это входит в мою клятву, - до тех пор, пока не отомщу тому, кто нанес мне такое оскорбление.

Санчо же ему на это сказал:

- Примите в соображение, сеньор Дон Кихот, что если этот рыцарь исполнил ваше приказание и представился сеньоре Дульсинее Тобосской, стало быть, он исполнил свой долг и не заслуживает новой кары, разве только совершит новое преступление.

- Твои рассуждения и замечания вполне справедливы, - сказал Дон Кихот, поэтому я отменяю клятву вновь отомстить моему недругу. Зато я вновь даю клятву и подтверждаю, что буду вести тот образ жизни, о котором я уже говорил, до тех пор, пока не отниму у кого-нибудь из рыцарей такого же славного шлема, как этот. И не думай, Санчо, что я бросаю слова на ветер: мне есть кому подражать, - ведь буквально то же самое случилось со шлемом Мамбрина5, который так дорого обошелся Сакрипанту6.

- Ах, государь мой, да пошлите вы к черту все эти клятвы! - воскликнул Санчо. - От них только вред здоровью и на душе грех. Подумайте сами: а ну как мы еще не скоро встретим человека в шлеме, что нам тогда делать? Неужто вы останетесь верны своей клятве, несмотря на все сопряженные с нею лишения и неудобства? Ведь вам придется спать одетым, ночевать под открытым небом и подвергать себя множеству других испытаний, о которых толкует этот выживший из ума старик, маркиз Мантуанский, чьи обязательства вы ныне задумали взять на себя. Помилуйте, сеньор, ведь по всем этим дорогам ездят не вооруженные люди, а возчики да погонщики, которые не только не носят шлемов, а, пожалуй, и слова такого отродясь не слыхивали.

- Ты ошибаешься, - возразил Дон Кихот. - Не пройдет и двух часов, как где-нибудь на распутье нам встретится великое множество вооруженных людей, какого не насчитывало войско, двинувшееся на Альбраку7 для того, чтобы захватить Анджелику Прекрасную.

- Ну ладно, пусть будет по-вашему, - сказал Санчо. - Дай бог, чтобы все обошлось благополучно и чтобы поскорей пришло время завоевать этот остров, который мне так дорого стоит, а там хоть бы и умереть.

- Я уже говорил тебе, Санчо, чтобы ты об этом не беспокоился: не будет острова, найдем какое-нибудь государство вроде Дании или Собрадисы8 - к вящему твоему удовольствию, ибо это государства материковые, и там ты будешь чувствовать себя как у себя дома. А пока что оставим этот разговор, - посмотри лучше, нет ли у тебя в сумке чего-нибудь поесть: мы закусим и сей же час отправимся на поиски замка, где бы нам можно было переночевать и приготовить бальзам, о котором я тебе говорил, - клянусь богом, у меня очень болит ухо.

- У меня есть луковица, немного сыру и несколько сухих корок, - объявил Санчо, - но столь доблестному рыцарю, как вы, ваша милость, такие яства вкушать не пристало.

- Как мало ты в этом смыслишь! - воскликнул Дон Кихот. - Да будет тебе известно, Санчо, что странствующие рыцари за особую для себя честь почитают целый месяц не принимать пищи или уж едят что придется. И если б ты прочел столько книг, сколько я, то для тебя это не явилось бы новостью, а я хоть и много их прочел, однако ж ни в одной из них не нашел указаний, чтобы странствующие рыцари что-нибудь ели, - разве случайно, во время роскошных пиршеств, которые устраивались для них, в остальное же время они питались чем бог пошлет. Само собой разумеется, не могли же они совсем ничего не есть и не отправлять всех прочих естественных потребностей, ибо, в сущности говоря, это были такие же люди, как мы, но, с другой стороны, они почти всю жизнь проводили в лесах и пустынях, а поваров у них не было, - следственно, с таким же успехом можно предположить, что обычною их пищей была пища грубая, вроде той, которую ты мне сейчас предлагаешь. А потому да не огорчает тебя, друг Санчо, то, что доставляет удовольствие мне, не заводи ты в чужом монастыре своего устава и не сбивай странствующего рыцаря с пути истинного.