Александр Широкорад - Русские и белорусы — братья в горе и радости

Однако из-за безалаберности польских генералов мобилизационный план был выполнен к утру 1 сентября 1939 г. лишь на 60%. В первые же дни сентября численность польской армии была доведена примерно до 3,5 млн. человек. Приводимые же в различных источниках цифры в 840 тысяч человек и т.д. занижены и не учитывают вспомогательных частей, а главное, мобилизованных резервистов.

Мобилизация германской армии началась гораздо позже — 25 августа 1939 г. Процитирую авторитетное справочное издание «Сухопутная армия Германии 1933—1943»: «Начатая 25 августа 1939 г. скрытая мобилизация вооруженных сил по варианту “х” в основном не коснулась экономики. Было воспрещено лишь проведение таких мер, которые могли бы осложнить ее мобилизацию в будущем, хотя, как показала действительность, это распоряжение практически было невыполнимо. Частичные мероприятия, проведение которых было предписано 25 августа военно-промышленным штабом ОКВ [Главным штабом вооруженных сил] военно-промышленным инспекциям, были направлены на быстрое повышение производственной мощности отдельных предприятии военной промышленности. Однако общий план развертывания производства на случай войны не вступил в силу. Лишь в части, касавшейся военно-морского флота, началась реализация целого ряда мероприятий, предусматривавшихся упомянутым планом» {62} 62 Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933— 1945. Т. 2. Сухопутная армия Германии с начала Второй мировой войны до нападения на Советский Союз (сентябрь 1939 г. — июнь 1941 г.). М: Издательство иностранной литературы, 1958. С. 30, 31. .

Польские и советские историки утверждали, что в качестве повода к нападению на Польшу немцы использовали провокацию в пограничном городке Глейвиц. Там сотрудники Гестапо, переодетые в польскую униформу, напали на германскую радиостанцию, убили одного из сотрудников и выдали в эфир антигерманские воззвания.

Лично я ничего нового об этом инциденте не скажу, поскольку не занимался разбором аргументов ни одной из сторон.

Но на следующий день, 1 сентября, выступая в Рейхстаге, Гитлер объявил о 14 (!) инцидентах на польско-германской границе. Риторический вопрос, если все они были тоже провокациями, почему о них не пишут польские историки? Ведь согласитесь, 14 провокаций — это куда посерьезнее одной.

Вот неполный список инцидентов:

— 24 августа 1939 г.: Самолет «Люфтганза», тип Ju86 D-AMYO, под командованием капитана Ньюмана был сбит на расстоянии 5 или 6 км от немецкого побережья.

— 25 августа: Доклад Государственной полиции в Элбенге, Восточная Пруссия. В результате поджога злоумышленниками из Польши было полностью уничтожено здание лесничества Diedrichswalde в графстве Мариенвердер.

— 25 августа: Вторгшимися польскими военными был полностью взорван мост на территории Германии.

— 30 августа: Государственная полиция в Бреслау доложила, что польскими кавалеристами был застрелен немецкий фермер, работавший в поле, и над территорией Германии огнем противовоздушной артиллерии с территории Польши был сбит немецкий самолет.

— 30 августа: В Кракове был застрелен немецкий консул. Убийцей был польский еврей.

Замечу, что сбитие пассажирского самолета над морем или убийство консула куда больший повод к войне, чем захват радиостанции в провинциальном городке.

Между прочим, наши либералы обвиняют Сталина в том, что он в 1940 г. запретил открывать огонь по германским (военным, не пассажирским) самолетам, пролетавшим над территорией СССР.

Когда 31 августа 1939 г. польский посол Липский, постоянно курсирующий между Берлином, Лондоном и Варшавой и с нетерпением ожидаемый в Берлине, в 18 час 30 мин появился в приемной министра иностранных дел Риббентропа, тот спросил его: «Вы обладаете полномочиями вести переговоры по немецким предложениям?» Получив отрицательный ответ, Риббентроп прервал аудиенцию.

Начну с интересного вопроса, что думало польское руководство о реакции СССР на начало польско-германской войны?

Польский посол в Москве Гжибовский осенью 1938 г. писал Беку: «О стабилизации отношений [в СССР] не может быть и речи. Более или менее серьезный вооруженный конфликт, думаю, не по силам России».

В 1939 г. Бек говорил дипломату Старженьскому: «Не думаю, чтобы в течение долгих лет нам что-либо угрожало со стороны нашего восточного соседа. Он слишком слаб, чтобы по собственной инициативе начать военные действия. Ни одно государство не выдержит того, чтобы каждые несколько лет расстреливать свои военные и политические кадры. У нас с Россией договор о ненападении и этого нам достаточно» {63} 63 Международный кризис 1939 года в трактовках российских и польских историков. Научное издание // М. Волос, Я. Войтковян, В.И. Дашичев и др.; Под ред. М.М. Наринского и С. Дембского, М.: Аспект Пресс, 2009. С. 372. .

Заместитель Бека вице-министр Я. Шембек в инструкции для польских дипломатических представительств 5 мая 1939 г. писал: «В случае вооруженного конфликта в Европе Советы постараются избежать ситуации, когда они с самого начала окажутся непосредственно втянуты в конфликт всеми своими силами, и попытаются сохранить максимум неиспользованных сил на критический момент войны» {64} 64 Международный кризис 1939 года в трактовках российских и польских историков. Научное издание // М. Волос, Я. Войтковян, В.И. Дашичев и др.; Под ред. М.М. Наринского и С. Дембского, М.: Аспект Пресс, 2009. С. 373. .

Польский историк Марек Корнат, доцент кафедры истории тоталитарных систем писал: «Убежденность польских политиков и дипломатов в нейтралитете СССР в надвигающейся войне сопровождалась интересным предположением. Оно основывалось на том, что если разразится Вторая мировая война (а это не считали предрешенным вплоть до 23 августа), то она будет иметь вид длительного европейского конфликта, имеющего, как и Первая мировая война, несколько этапов. В такой обстановке предполагалось, что в интересах Советского Союза будет сохранить нейтралитет на начальном этапе грядущей войны, чтобы сэкономить силы для заключительного этапа. Из этого следовал вывод, что в начале европейской войны Польша может рассчитывать на нейтралитет СССР и на сохранении статус-кво на всей восточной границе» {65} 65 Там же. .

1 сентября 1939 г. германские войска вступили на польскую территорию. Британский премьер Невиль Чемберлен два дня колебался и лишь утром 3 сентября объявил в Палате общин, что Англия находится с 11 часов утра 3 сентября в состоянии войны с Германией. «Палата общин, — заметил английский историк Тэйлор, — силой навязала войну колебавшемуся английскому правительству». В тот же день, в 17 часов, объявила войну и Франция.