Дитер Лауэнштайн - Элевсинские мистерии

Я Диониса зову, оглашенного криками "эйа"!

Перворожденный и трижды рожденный, двусущий владыка,

Неизреченный, неистовый, тайный, двухвидный, двурогий,

В пышном плюще, быколикий, "эвой" восклицающий, бурный,

Мяса вкуситель кровавого, чистый, трехлетний, увитый Лозами, полными гроздьев,

тебя Ферсефоны с Зевесом Неизреченное ложе, о бог Евбулей, породило.

Вместе с пестуньями, что опоясаны дивно, внемли же

Гласу молитвы моей и повей, беспорочный и сладкий,

Ты, о блаженный, ко мне благосклонное сердце имея!

Пока девушки наверху в пещере Пана пели и наблюдали, внизу в дельфийском храме поддерживали торжество жрицы Диониса. Плутарх сообщает: "<���…> когда вдохновенные жрицы пробуждают Ликнита, "чистые" [посвященные постарше. — Д.А.] приносят тайную жертву в святилище Аполлона"116. Происходило это в заднем, обычно недоступном помещении храма. Там рядом с Пупом Земли стоял треножник пифии, там находилась могила убитого Аполлоном змея Пифона и урна с прахом мертвого Диониса. Так сообщает мифолог и провидец Филохор, которого афиняне убили в 260 году до Р.Х.117.

Первый Дионис — Иакх и сын Персефоны — принимал там как умерший жертву из воды и пресных лепешек с медом. Ибо в дельфийском храме наряду с олимпийским Аполлоном обитал и подземный Дионис. Мы знаем об этом не только из сообщения тамошнего чиновника и жреца Плутарха, но и по изображениям на фронтоне, которые были восстановлены после пожара 375 года до Р.Х. Павсаний приводит их описание: "На фронтонах храма изображены: Артемида, Латона [Летб. — Н.Ф.] и Аполлон, музы, заходящее солнце (Гелиос) [и Дионис. — Д.Л.] и женщины-фиады" (Х.19,3).

В более древнем храме, построенном в 513–505 годах до Р.Х., на западном фронтоне, который по всем статьям годится для Диониса как подземного бога, была изображена битва олимпийцев с гигантами — повтор древнейшей борьбы трех сыновей Кроноса с титанами. Обе сцены вполне приложимы и к Дионису, но в более поздней связь с ночными таинствами в пещере Пана прослеживается четче. В парнасской пещере вместо гигантов выступают "волки", опять-таки персонажи чрезвычайно архаичного культа.

Плутарх толкует соотношение двух владельцев храма так: "Дионис со своими оргиями — властелин зимы; Аполлон, которому ясными, чистыми звуками поют пеан, правит летом"118. Более поздний латинянин Макробий (ок. 400 года от Р.Х.) соединяет задачи обоих богов под именем одного Аполлона: "Аполлон подобен солнцу ночи"119. Увидеть "в полночь <���…> солнце в сияющем блеске" — вот какова, по Апулею, была цель полных таинств. Однако фиады совершали только подготовительную юношескую инициацию, которой еще очень требовалась тайная поддержка в храме.

Духовную взаимосвязь Дельф и Элевсина засвидетельствовал в 328 году до Р.Х. афинянин Филохор в своем гимне, выбитом на камне в Дельфах. Чтобы понять его, нужно вспомнить, что "пеан" — дельфийский возглас в честь Аполлона. "Io-bakchos" или "Iakchos" — элев-синский возглас в честь Диониса. Гимн гласит: В божественном безумье ты, Дионис, вторгся, факелами потрясая, в цветущую укромность Элевсина: эвоэ, иэ, иэ-вакхос, иэ, иэ-пеан! Элевсинский народ призывает тебя: ты по нраву тем, кто видит священные празднества. Ты отворяешь смертным в их стараньях гавань [мира в Элизии. — Д.Л.]120.

Четвертая картина в храме у афинского театра подсказывает, как поступить с плодом таинства. Она изображает Тесея: он покидает похищенную в Кноссе, спящую теперь Ариадну, и бог Дионис вновь забирает к себе вечную свою невесту. Мистерии таят в себе столь необычное переживание, что человек сохраняет их как диковинный сон лишь в знаках-символах, а не в прямом воспоминании. Лишь божество живет в постоянном присутствии духа: Дионис забирает свою невесту. Четвертая картина указывает правильный отклик таинства в душе миста.

Анфестерии, публичный Праздник цветения 11–13 анфес-териона (1–3 февраля), чествовали уже бородатого Диониса, который на колеснице-корабле (лат. carrus navalis — карнавал) возвращался с моря домой через древнюю гавань Фалер и в облике одетого в пурпур жреца, культового "царя" города, ехал в свое древнейшее святилище "на Болотах" (возле речки Илисс), чтобы там сочетаться браком со своей "царицей". Царица звалась Ариадной. Сопровождали бога полсотни чувственных сатиров, козлорогих, с лошадиными хвостами. Эти персонажи происходят из сатурновых месяцев (декабря и января), находящихся под знаком Козерога (Козла) и Водолея (Посейдона с ослом или позже с лошадью). Сами Анфестерии подпадали под знак Рыб. Скачущая звериная походка сатиров особенно подчеркивала выпрямленную божественно-человеческую осанку царя.

Дионис отнюдь не являет собой физический идеал мужчины, он показывает его развитие во времени — от ребенка к юноше, мужу и старцу. Он служит человечеству, позволяя далеко заглянуть в прошлое и грядущее; взор отдельного человека он устремляет на повторные его рождения. Дионис всюду поощряет становление и управляет им, он — это не вечное бытие. Внутри божества бытие принадлежит Отцу, а не сыну Дионису.

Когда 1 февраля Дионис ступал на берег, все граждане приветствовали его древними словами:

О Дионис герой!

Гряди же во храм,

В дом твой священный,

С духами прелести вешней

Гряди в святыню твою!

Буду тебе танцевать,

Бык благородный, достойный.

Бык благородный,

Ныне гряди к нам!121

Быком Дионис был по весне (до мая) под владычеством Афродиты. По случаю жатвы ячменя 2 июня (на Троицу) этого быка приносили в жертву богине Деметре — так требовал культ. И в природе тоже Лев засухой и зноем побивал в июле Тельца — бог делался Львом. После октябрьского сева, перед зимними дождями, он под знаком Скорпиона превращался в подземную змею. Таков был круг годичных метаморфоз. Великие мистерии под Стрельцом сводили все эти преображения в одну-един-ственную ночь; видимо, аналогичным образом обстояло и с мистериями Гиакинфа, которые проходили летом, под знаком Льва. Могло ли такое иметь место в весенних таинствах в Аграх? Нам кажется, едва ли.

О времени, которое Дионис провел в море, а также о его путешествии по летнему небу повествует VII гомеровский гимн, созданный в, VIII или VII веке до Р.Х. Гимн этот как бы подводит итог, суммирует и оттого сродни мистериям. Он показывает близкую связь Диониса с Артемидой, которая предстает там как огромная медведица. Ведь Артемиде и самой, под именем Бритомартис, "сладкой невесты", некогда пришлось бежать в море от критского Миноса.