Энтони Эверит - Возвышение Рима. Создание Великой Империи

Решение собирались принять без Аппия Клавдия Цека. Будучи старым, больным, совершенно слепым, он уже не участвовал в общественной жизни. Узнав, что начинается голосование за прекращение военных действий, он не смог сдержаться. Клавдий велел слугам принести его на носилках к дому сената. У дверей его встретили сыновья и зятья, которые помогли ему войти внутрь.

Он с возмущением обратился к сенату. Как пишет Плутарх, он сказал: «До сих пор, римляне, я никак не мог примириться с потерею зрения, но теперь, слыша ваши совещания и решения, которые обращают в ничто славу римлян, я жалею, что только слеп, а не глух».

Он настоял, чтобы Пирр сначала уехал из Италии, и только потом можно будет вести какие-то разговоры о дружбе и союзе. Сенат быстро изменил свое решение и единодушно проголосовал за его мнение. Кинея оправили обратно к своему покровителю с пустыми руками, единственное его приобретение состояло в том, что он понял характер римлян. Он сказал Пирру с сожалением, что «сенат показался ему собранием царей».

Речь Клавдия видимо отличалась своей силой и убедительностью. До нашего времени текст речи не дошел. Но в I веке эту речь еще читали, и ее текст считался старейшим римским текстом этого жанра. Цицерон считал, что этот старый непримиримый деятель «был речистым».

Пирр считал, что римляне побеждены и войну надо было заканчивать, но только теперь эпирский монарх понял, как много у Рима ресурсов и насколько стойки римляне. Содержать и снабжать свою армию в чужой стране было очень дорого, и еще дороже теперь, когда Пирр принял на службу новых наемников, главным образом из Южной Италии. Если он хотел продолжать игру, то ему понадобились бы огромные денежные средства. Пирр просил (скорее даже не просил, а требовал) у греческих городов в Италии, ради которых и затевалась эта военная кампания, финансовой поддержки его деятельности.

О богатстве этих городов и характере требований, предъявленных к ним, впервые узнали в конце 1950-х годов. Тогда археологи раскопали каменную шкатулку, содержащую тридцать восемь бронзовых табличек с выгравированными на них надписями из храма Зевса Олимпийского в Локрах. Портовый город Локры находился у самого мыска итальянского «сапога». Семь табличек относятся к 281–275 годам, как раз в это время в Италии находился Пирр. В эти годы царь получил из храмовых доходов не менее 11 240 талантов серебра (более 290 тонн) в качестве «вклада в общее дело». Такой огромной суммы хватило бы, чтобы в течение шести лет платить обычное ежедневное жалование, равное одной драхме в день, 20–24 тысячам наемников. Доходы храма слагались из налогов, храмовых сборов и подарков, а также денег, вырученных от продажи пшеницы, ячменя, оливкового масла, выращенных на землях храма, от продажи самодельных плиток и кирпичей и, наконец, что довольно важно, от храмовой проституции, которая часто процветала в Локрах в тяжелые времена. Один из самых крупных платежей город сделал после битвы при Гераклее. Можно с большой уверенностью предположить, что соседние города этой области делали подобные вклады.

Поскольку римский сенат отказался заключать мир, Пирру ничего не оставалось, кроме как возобновить военные действия. Весной 279 года он двинул свою армию, численностью 40 000 человек, на север, в Апулию. Пирр расположился у города Аускул около моста через реку Ауфид, которая сильно разлилась. На другой берег реки вышли римляне. За несколько дней перед сражением в войсках Пирра узнали, что одним из римских консулов был Публий Деций Мус, отец и дед которого «посвятили» свои жизни богам потустороннего мира и сложили свои головы на поле брани. Это должно было принести Риму божественное покровительство и победу.

Распространился слух (впоследствии он не подтвердился), что этот Деций Мус собирался совершить такой же религиозный обряд. Царю пришлось объяснять своим суеверным воинам, что заклинания и волшебство не могут одолеть силу оружия. Еще он сказал, что если кто-то увидит человека, одетого в тогу так, что у него скрыта голова — так одеваются принявшие «посвящение», — то он ни в коем случае не должен убивать его и попытаться взять его живым. Об этом известили консула, чтобы он не пытался «посвятить» свою жизнь богам.

И снова все сообщения об этом сражении сильно перепутаны и противоречат друг другу. По-видимому, битва продолжалась два дня. Чтобы вступить в столкновение с неприятелем, Пирр позволил римлянам переправиться через реку, однако сам он оказался на пересеченной местности, крайне неудобной ни для его конницы, ни для его фаланги. Нерешительное и беспорядочное сражение длилось до темноты. Сначала царь выслал вперед стрелков, чтобы они заняли поле битвы и не дали развернуться там римлянам. Затем он расположил свои главные силы для сражения на плоской равнине, где им было легко маневрировать. Конница заняла фланги, а слоны снова оставлены в резерве. Греческая армия противостояла четырем римским легионам и еще примерно такому же количеству вспомогательных войск.

Еще во время битвы при Гераклее римляне задумались о том, как им нейтрализовать слонов. На этот раз они вывезли на поле боя повозки, на которых установили вращающиеся шесты с косами, трехсторонними шипами, острыми крючьями или пылающими факелами. Эти повозки катали по полю, стараясь задеть морды слонов. Таким образом римлянам удалось испугать огромных животных, по крайней мере в начале сражения.

Греческая конница на левом фланге отступила, и Пирр расширил свой центр, чтобы заполнить образовавшуюся брешь. Тем временем некоторые союзники римлян, опоздавшие к началу сражения, увидели, что вражеский лагерь плохо защищен. Они воспользовались случаем, чтобы захватить и разграбить его. В конце концов, Пирру, с его конницей и слонами, удалось прорвать боевые порядки двух римских легионов. Продолжалась ожесточенная битва, в ходе которой царь получил серьезное ранение копьем в руку, однако успех в этот день сопутствовал ему.

Несмотря на неудачу, консулы сумели сохранить свои войска и увели их в свой лагерь на той стороне реки. Римляне потеряли 6000 человек, но, как в битве при Гераклее, победители также понесли потери. Согласно военным запискам царя (не сохранившихся до нашего времени), в сражении погибли 3500 его воинов. Из-за разрушения своего лагеря Пирр потерял все свои шатры, вьючных животных и рабов. Его воинам пришлось спать под открытым небом. Много раненых умерло от нехватки продовольствия и лекарств.

Победа в битве при Аускуле досталась Пирру такой большой ценой, которую только можно себе представить. Плутарх описал то тяжелое положение, в котором оказался царь: «Погибла большая часть войска, которое он привез с собой, и почти все его приближенные и полководцы, других воинов, которых можно было бы вызвать в Италию, у него уже не было, а кроме того, он видел, что пыл его местных союзников остыл, в то время как вражеский лагерь быстро пополняется людьми, словно они притекают из какого-то бьющего в Риме неиссякаемого источника».