Дэвид Мёрфи - Что знал Сталин

В конце недели французы попытались убедить поляков согласиться на проход советских войск в случае германского вторжения. Сделать это им не удалось. Переговоры все-таки возобновились 21 августа, но вскоре были отложены, так как было видно, что Ворошилову хорошо известно о бесплодных попытках французов договориться с поляками. Однако, в тот же день Сталин, получив заверения Гитлера, что к пакту о ненападении будет заключен секретный протокол, вероятно, гарантирующий ему уступки, которых он добивался в Польше, Балтийских странах, Финляндии и Румынии, написал ему о согласии заключить пакт и выразил готовность принять Министра иностранных дел Риббентропа 23 августа в Москве.

Конец недели, 18–20 августа, был очень напряженным для Сталина. Он решил вести переговоры по пакту о ненападении с Гитлером и отказаться от англо-французских военных переговоров. Во всяком случае, он никогда не ожидал от них ничего серьезного, а низкий уровень представительства и ограничение их военных ресурсов убедил его в своей правоте. Кроме того, он, вероятно, знал, что некоторые члены в британском правительстве, действуя через доверенное лицо Чемберлена — сэра Хораса Уильсона — все еще старались обмануть поляков и заключить сделку с Гитлером. [26] Read and Fisher «Deadly Embrace», 141. Какие мысли обуревали Сталина в эти судьбоносные дни?

Ограничивались ли они ожиданиями, что он сможет вернуть те части Белоруссии и Украины, которые оставались под властью Польши, добьется ли он молчаливого согласия Германии на получение от Румынии Бессарабии, и получит ли согласие Гитлера на советское превосходство в прибалтийских странах? Или он вернется к давнишним взглядам Ленина, что капитализм/империализм полностью истощат себя в войнах, проложив таким образом путь революционному социализму в промышленных странах? По словам Черчилля, решение заключить пакт о ненападении с Германией было принято на заседании Политбюро 19 августа 1939 года, на котором присутствовали и руководители Коминтерна. Другие заявляют, что заседания Политбюро не было, а что текст речи, якобы произнесенной Сталиным и опубликованной французским информационным агентством «Гавас», был фальшивкой. Вероятно, самое тщательное исследование данного вопроса содержится в статье русского историка Сергея Случа. [27] Sergej Slutsch, «Stalin's Kriegsszenario 1939: Einer Rede die as nie gab.» ViertelsjahrsheftefuerZeitgeschichte, October 2004, 597–635. Материал Случа был получен чересчур поздно для включения в первое издание.

В конце 1994 года русский перевод французской версии речи Сталина был опубликован в Москве в журнале «Новый Мир». По словам автора, историка Т. С. Бушуевой, эта французская версия была обнаружена в Центре хранения историко-документарных коллекций, (быв. Особый архив СССР, ф. 7, оп. 1, д. 1223). [28] Т.С. Бушуева «Проклиная — попробуйте понять», Новый Мир, № 12, 1994, 230–237. Хотя Бушуева утверждает в своей статье, что этот документ был среди других, захваченных Группой Советских войск в Германии и переслан в Москву, она не сделала описания этого особого файла, что было серьезным упущением, так как данный текст находился в разделе файла Разведывательного отдела (DeuxiemeBureau) Министерства обороны «Виши», которое занималось французской Коммунистической партией и пропагандистской деятельностью секретной службой «Виши» против этой партии. Случ раскрывает это и приписывает авторство различных версий «речи», которые до сих пор продолжают обсуждаться многими историками, пропагандистскому использованию «Виши» текста «Гавас».

Ниже приводится перевод этого текста с французского языка:

«Вопрос мира или войны встает в критическую для нас фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать „модус вивенди“ с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну.

Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы большевистская партия смогла бы захватить власть. Диктатура этой партии становится возможна только в результате большой войны. Мы сделаем свой выбор, и он ясен. Мы должны принять немецкое предложение и вежливо отослать обратно англо-французскую миссию. Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию.

Германия предоставляет нам полную свободу действий в Прибалтийских странах и не возражает по поводу возвращения Бессарабии СССР. Она готова уступить нам в качестве зоны влияния Румынию, Болгарию и Венгрию. Остается открытым вопрос, связанный с Югославией ‹…›. В то же время мы должны предвидеть последствия, которые будут вытекать как из поражения, так и из победы Германии. В случае ее поражения неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство. Мы не должны забывать, что советизированная Германия окажется перед большой опасностью, если эта советизация явится последствием поражения Германии в скоротечной войне. Англия и Франция будут еще достаточно сильны, чтобы захватить Берлин и уничтожить советскую Германию. А мы не будем в состоянии прийти на помощь нашим большевистским товарищам в Германии.

Таким образом, наша задача заключается в том, чтобы Германия смогла вести войну как можно дольше, с целью, чтобы уставшие и до такой степени изнуренные Англия и Франция были бы не в состоянии разгромить советизированную Германию. Придерживаясь позиции нейтралитета и ожидая своего часа, СССР будет оказывать помощь нынешней советизированная Германии, снабжая ее сырьем и продовольственными товарами. Но само собой разумеется, наша помощь не должна превышать определенных размеров для того, чтобы не подорвать нашу экономику и не ослабить мощь нашей армии.

В то же самое время мы должны вести активную коммунистическую пропаганду, особенно в англо-французском блоке и преимущественно во Франции. Мы должны быть готовы к тому, что в этой стране в военное время партия будет вынуждена отказаться от легальной деятельности и уйти в подполье. Мы знаем, что эта работа потребует много жертв, но наши французские товарищи не будут сомневаться. Их задачами в первую очередь будут разложение и деморализация армии и полиции. Если эта подготовительная работа будет выполнена в надлежащей форме, безопасность советской Германии будет обеспечена, а это будет способствовать советизации Франции.