Лев Лурье - Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка

Данила Викулин в 1695 г. основал на реке Выг, в нынешней Карелии, первую общину поморцев.

Через четыре года к ней присоединились братья Андрей и Семен Денисовы, ставшие впоследствии основными идеологами согласия. Они написали главное догматическое произведение поморцев, их исповедание веры, знаменитые «Поморские ответы».

Богослужения поморцев совершаются в часовнях и проводятся наставниками (в народе называемых попами, хотя они и не имеют сана). Выходя из часовни, поморцы говорят друг другу: «Простите Христа ради» – и отвечают: «Бог простит».

Споры по вопросу отношения к браку привели к разногласиям внутри поморского согласия и возникновению различных групп: брачных поморцев, венчающихся в православных церквах; небрачных поморцев, не вступающих в брак; полубрачных поморцев, считающих, что хотя каждый должен стремиться к безбрачию, но вступающим в брак без благословения общество не судья. От поморцев отделилась группа тропарщиков, которые совершали, в отличие от других поморцев, молитву за царя.

В первой половине XVII века поморское согласие, по-видимому, преобладало среди старообрядцев новой столицы. Относительно недалеко от Петербурга, в Карелии, находился главный конфессиональный центр поморцев – Выгорецкий монастырь. Многочисленным было поморское население Ямбурга и Старой Ладоги. Ревизия 1745 г. свидетельствовала о принадлежности к этому согласию самых известных петербургских предпринимателей: Игнатия Гутуева, ратмана петербургской биржи Афанасия Дорофеева, гостинодворцев Яковлевых, Петра Рогожина, приставленного от купечества к сбору подушной подати [36].

В 1760 г. (а по некоторым данным, даже в 1740-м) поморцы основали в Охтинской верхней слободе, как называли тогда Малую Охту, свое кладбище – самое старое старообрядческое кладбище в Петербурге [37]. Его появление тут не было случайно. С одной стороны, Охта была фактически самостоятельным поселением с собственным самоуправлением, удаленное от города – здесь кладбище не бросалось в глаза полицейской власти. С другой стороны, среди населявших Охту плотников – потомков олончан и архангелогородцев, было много старообрядцев. В 1768 г. специальным императорским указом Малоохтинское кладбище получило официальный статус и надолго стало главным центром петербургских поморцев.

До начала XX века кладбища играли огромную роль в жизни старообрядческих общин. Вплоть до 1883 г. им было запрещено строить церкви и молитвенные дома, а большинство существовавших (они были основаны в основном при Екатерине II) возникли явочным порядком и в любой момент могли быть закрыты. Между тем, прямого запрета на устройство кладбищ не существовало.

В результате у старообрядцев именно кладбища (прежде всего Рогожское и Преображенское в Москве) стали важнейшими конфессиональными, общественно-благотворительными, коммерческими и кредитными центрами. При них основывались молитвенные дома и целые скиты-монастыри, богадельни, столовые для бедных, книгописные и иконописные мастерские. Вместе с тем сам заупокойный обряд и кладбищенское благолепие были важны для старообрядцев принципиально.

С кладбищами была связана и мирская жизнь старообрядческих общин. Сюда стекалась коммерческая информация со всех концов России, здесь предприниматель-старообрядец всегда мог найти приказчиков и рабочих из среды единоверцев или получить кредит из кладбищенского капитала. «Кладбища, – писал историк петербургского раскола В. Нильский, – это были и есть твердыни старообрядчества, его опоры и вековечные учреждения, долженствующие, по мысли раскольников, узаконить и утвердить навсегда раскольничьи общины России» [38].

На несколько лет позже Малоохтинского кладбища появился второй центр петербургских поморцев – молитвенный дом с подворьем и школой на Моховой улице. Его основателем был купец Иван Феоктистович Долгий (1734–1799), на средства которого строилась моленная и были приобретены для нее редкие иконы и книги [39]. Вплоть до николаевского царствования поморцы на Моховой существовали открыто и привлекали множество прихожан. Время Николая I, вообще очень тяжелое для старообрядцев, роковым образом сказалось на судьбе моленной. В эти годы владельцем дома и попечителем моленной был купец Пиккиев (по его имени моленную называли «пиккиевой»), В 1839 г. были официально запрещены ремонты и подновления, через два года сняты колокола, и, наконец, в 1854 г. после многочисленных проверок моленную окончательно закрыли. При этом изъяли пятьсот четыре иконы старинного письма в серебряных, украшенных камнями окладах [40].

В 1792 г. еще одна поморская моленная появилась на Малоохтинском кладбище. Главным ее жертвователем стал другой столичный купец – М. И. Ундозеров. При моленной в дальнейшем появились богадельня и больница.

В 1820-х годах при кладбище без видов на жительство постоянно проживало около ста пятидесяти человек, среди них управляющий, казначей, два приказчика, три повара, три дворника, староста, четыре псаломщика и до двадцати певчих [41]. Между поморцами Моховой и Малой Охты иногда возникали разногласия по обрядовым вопросам, прежде всего о допустимости венчания в старообрядческих моленных.

При кладбище жил один из наиболее известных «брачников», автор классической летописи петербургского раскола П. Л. Любопытный-Светозаров.

Конфессиональные споры внутри поморской общины привели к возникновению в Петербурге нового беспоповского толка – аристовщины, названного так по фамилии его основателя, петербургского купца Аристова. Постоянно велась оживленная полемика и с главными противниками таинства брака в век Антихриста – федосеевцами.

Еще с 1762 г. федосеевцы владели частью Малоохтинского кладбища, имея там свою моленную и богадельню. Соседство с ними и погубило поморцев. Более радикальные федосеевцы вызвали особое недовольство властей, и одновременно за их учреждениями на Малой Охте в начале 1850-х годов сначала была закрыта моленная поморцев, а потом и вовсе запрещены похороны старообрядцев на Малоохтинском кладбище. Поморцам пришлось хоронить своих мертвецов на Волховом кладбище, у федосеевцев [42].

В царствование Александра II отношение власти к расколу смягчилось. Летописец поморской общины рассказывает: «В конце 1864 года почтенный старец Д. А. Куликов, томимый желанием быть погребенным на этом хотя и упраздненном кладбище, сам при жизни подал об этом прошение и два месяца спустя, 24 декабря, скончался. Необычная просьба была доложена государю и всемилостивейше удовлетворена. Дмитрий Александрович был погребен где желал» [43]. В это же время руководившие тогда поморской общиной богатые купцы А. Д. Пиккиев, В. И. Миронов и А. П. Орловский подали прошение о возвращении кладбища общине, которое оказалось успешным.