Дмитрий Зубов - Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг.

В ночь на 11 июня немецкие самолеты совершили уже десятый налет с целью минирования фарватеров, сбросив 35 мин разных типов. А поутру, в 11:35, в небе появились четыре Ju-87. Зайдя со стороны солнца, они спикировали на стоянку боевых катеров в бухте Батарейная. Три мощных взрыва прогремели за кормой катера МО-103. Корма «морского охотника» была разворочена, и вскоре он затонул на мелководье. Зенитные батареи на сей раз выпустили около 1700 снарядов и заявили о двух сбитых «Штуках». Пилоты 4-го гв. ИАП и 21-го ИАП ВВС КБФ произвели в тот день 77 боевых вылетов, но все они завершились безрезультатно.

Все эти дни советские летчики и зенитчики регулярно докладывали о сбитых в районе Кронштадта самолетах, но на самом деле KG1 и KG4 не понесли никаких боевых потерь. Только в ночь на 14 июня во время последнего вылета к Кронштадту не вернулся на базу He-111H-6 «5J+FT» лейтенанта Бергмана (командир экипажа штурман гауптман Хессе) из 9-й эскадрильи.

Самолет вылетел из Проверена в 21:18 по берлинскому времени. Однако над военно-морской базой в этот день стояла низкая облачность, посему Хессе решил сбросить мины на запасную цель – Ленинград. В 0:11 с высоты 4400 метров, несмотря на сильный зенитный огонь, была проведена бомбардировка, после чего «Хейнкель» повернул на юго-запад. Однако через 30 минут левый двигатель начал работать с перебоями, а потом и вовсе загорелся. Вскоре стало ясно, что даже до аэродрома в Риге не дотянуть.

«Двигатель начал сильно гореть, – писал в своем рапорте Хессе. – Пламя тянулось над плоскостью и под ней. Высота была уже 600 м. Это было время для эвакуации. Я вызвал всех членов экипажа по именам. Когда они отозвались, я сказал: мы прыгаем одновременно, я беру сигнальный пистолет и ракеты. После посадки я выпускаю их, и мы собираемся вместе. Возьмите оружие и фонарики… Высота 400 метров, мотор горит еще сильнее, это ненормально. Я иду назад. Дверь открыта. Бортмеханик смотрит на меня, я кивнул, и он прыгает. Парашют открывается, также прыгает бортрадист. Его парашют также открывается.

И тут я вижу, что пилот до сих пор на своем месте. Я возвращаюсь в кабину и спрашиваю Бергмана, что происходит? Он кричит: «Я не могу отпустить управление, машина сразу идет вниз…»

Пилот решил идти на вынужденную посадку. В 0:50 «Хейнкель» удачно приземлился на брюхо в 75 километрах к северу от Пскова. Отдохнув, осмотревшись на местности и дождавшись рассвета, в 3:30 Бергман и Хессе отправились в путь.

«После часа ходьбы по пересеченной местности мы увидели село, – продолжал свой рассказ штурман. – Мы решили поесть там и, в случае необходимости, силой захватить лошадь и ехать дальше в направлении ближайшего города. Все получилось отлично. Население было мирным и дружественным. Мы получили свежее молоко, лошадь, телегу с сеном и извозчика. Бергман знал чешский язык, благодаря чем мы узнали название этого места – Штечегеи и ближайшего немецкого поста (Новоселье), а также направление и расстояние. Нам надо было проехать до Новоселья 20 км. Эта поездка длилась три часа. Мы курили сигареты, пили коньяк из контейнера для чрезвычайной ситуации и держали на коленях автоматы МР на случай появления партизан» [160].

Летчикам удалось достаточно быстро выйти к оккупационным властям. Последние организовали поиски двух других членов экипажа силами конной полиции и эстонских добровольцев. Уже в 11:30 14 июня был обнаружен бортрадист Бродацки, а спустя два часа бортмеханик Шольц.

Всего с 29 мая по 14 июня KG4 «Генерал Вефер» выполнила 11 минно-постановочных налетов, совершив при этом 316 самолето-вылетов. Советские посты ВНОС зафиксировали падение 413 донных мин, однако, учитывая число вылетов, их было не менее 600. При этом советские зенитные батареи претендовали на 51 (!) сбитый самолет, еще о 24 победах заявил 71-й ИАП. Фактически же потери KG4 во время операции «Лягушачья икра» составили три бомбардировщика.

Понятно, что командование ПВО страны расценило действия зенитчиков как особенно успешные. 18 июня 6-й ЗенАП подполковника Ермолаева был переименован во 2-й гвардейский зенитно-артиллерийский полк, став таким образом всего лишь вторым по счету артполком в войсках ПВО, носившим звание «гвардейский». Получили награды и офицеры. Так, командир 42-й батареи 1-го ЗенАП лейтенант К.П. Трифонов был удостоен ордена Ленина.

Траление мин, выставленных немцами за 11 ночей в конце мая – начале июня, впоследствии велось до конца 1942 года. Однако успехи оказались весьма скромными. Тралами и взрывами глубинных бомб удалось обезвредить только 59 «адских машин», то есть 10 процентов от выставленных! В то же время дивизион деревянных тральщиков потерял два корабля – «Воронин» и «Пикша», подорвавшиеся на минах [161]. Все это окончательно сделало невозможным выход в море крупных надводных кораблей Балтийского флота и серьезно затруднило плавание остальных в районе Кронштадта.

В соседнем Ленинграде июнь прошел более или менее спокойно. «Хейнкели» из KG4 пять раз сбрасывали мины на эту запасную цель, в результате взрывов которых погибли 10 жителей города, еще 46 получили ранения. После этого в течение четырех месяцев в небе Кронштадта и Ленинграда царило затишье.

Ну а для эскадры «Генерал Вефер», которую 16 июня возглавил бывший командир 2-й группы оберст-лейтенант доктор Готтлиб Вольф, операция «Лягушачья икра» стала последней, когда она действовала как единое целое. После этого штаб, I. и II./KG4 надолго обосновались в Сещинской, на центральном участке фронта, а III./KG4, единственная сохранившая статус специализированной авиагруппы, вскоре отправилась в Германию на аэродром Фассберг, а оттуда на Восточную Украину. В районе Ленинграда они больше не появлялись [162].

Немцы понимали, что одними ударами люфтваффе парализовать работу Ладожской трассы не удастся. Посему было принято решение активизировать действия надводных сил на Ладожском озере, которые должны были атаковать советские суда и производить минные постановки на маршрутах их движения и около портов. Но фокус был в том, что никаких таких германских «надводных сил» на Ладоге просто не существовало. Единственной же боевой единицей финского флота на озере был торпедный катер «Сису» – полностью морально и технически устаревшее судно, построенное итальянцами в далеком 1917 году.

Поэтому в мае 1942 года командование кригсмарине сообщило своим финским коллегам, что хотело бы направить на Ладожское озеро для действий против советских судов несколько своих, а также несколько… итальянских кораблей. Для последних это, вероятно, был самый северный из всех районов боевых действий, в которых они действовали в ходе Второй мировой войны.