Зигмунд Кинси - История борделей с древнейших времен

Но как же потенциальный возлюбленный мог взглянуть на всю эту красоту?

«Подглядывание» («каймами» – букв. «взгляд сквозь щели изгороди») – одна из первых стадий сближения. Подглядывать можно было с улицы, если ты не имел доступа в дом, или из сада, если ты был в дружеских отношениях с хозяином. Поскольку во внутренних помещениях царил обычно полумрак и они были закрыты внешними занавесями, увидеть удавалось лишь смутные очертания фигуры, да и это в лучшем случае. Хорошая возможность для мужчин представлялась на синтоистских и буддистских праздниках, когда женщины отправлялись взглянуть на торжественную процессию из повозки. Поклонник мог заметить разноцветный, надушенный рукав, а иногда даже разглядеть лицо женщины. «Исэмонгати» – своеобразный учебник стихосложения и куртуазности эпохи Хэйан рассказывает о таком способе знакомства.

«В давние времена, в день состязаний на ристалище правой гвардии, в стоящем напротив экипаже, из-под нижней занавески слегка виднелось лицо дамы, и кавалер, в чине тюдзё бывший, так сложил:

«Не вижу» тебя – не скажу,

и «вижу» сказать не могу…

Придется бесплодно весь день

в тоскливых мечтах провести мне

с любовью к тебе…

А дама в ответ:

Знаешь, кто я, иль нет, —

зачем же тут бесплодно —

так различать?

Любовь одна должна служить

верным руководством!

Впоследствии он узнал, кто она».

Если у мужчины возникало желание добиться большего, он стремился завязать знакомство с кем-нибудь из прислужниц девушки, которые, как правило, выступали в роли посредниц между своей госпожой и внешним миром. Заручившись поддержкой кого-нибудь из прислужниц, мужчина передавал своей избраннице письмо, в которое обязательно входило пятистрочное стихотворение танка, рассказывающее о чувствах поклонника. Например, такое:

Лишь речи о тебе

Заслышу я, моя кукушка,

Так грустно делается мне…

О, как мечтаю я сердечный

С тобою разговор вести!

Письма поклонников обсуждались родственниками девушки и прислуживающими ей дамами. Наиболее достойному посылалось ответное письмо. Умная девушка не бросалась сразу в объятия кавалера, а отвечала довольно сдержанно. Например, так:

В селенье одиноком,

Где не с кем перемолвиться,

Ты не старайся куковать —

Лишь попусту сорвешь свой голос.

Некоторое время продолжался обмен письмами, и, если ни одна из сторон не начинала испытывать разочарования, делался следующий шаг к сближению, а именно: мужчина наносил первый визит своей избраннице. Несколько раз он посещал ее дом, переговариваясь с ней через прислужницу, затем, после обмена новыми письмами, получал возможность беседовать непосредственно с предметом своей страсти через занавес. (Мужчина, как правило, сидел на галерее, а женщину сажали за опущенными занавесями, к которым приставляли еще и переносную ширму.) После бесед, обмена стихами и остроумными замечаниями влюбленные наконец могли увидеть друг друга. После ночи любви, вернувшись домой, мужчина должен был написать стихотворение, а дама – также ответить стихотворением.

В эпоху Хэйан было распространено многобрачие, и мужчина посещал дома разных женщин, одни из которых были открыто признаны его женами, другие – считались тайными возлюбленными.

Как правило, женщина не переезжала в дом мужчины, а оставалась в родительском доме. Во время отсутствия возлюбленного ее радовали его письма и подарки. Он же занимался политическими интригами или отправлялся искать новых галантных приключений…

В эпоху самураев все было проще и приземленней.

Продажных женщин собирали в специально отведенные места, которые окружались крепостной стеной и рвом с водой. В древнем Токио таким «сексуальным гетто» был квартал Ёсивара. Власти при этом имели свои резоны. Они получали возможность контроля за гостями веселого квартала и ограничения срока их пребывания в квартале одними сутками, а также гарантии соблюдения законности при найме женщин. Официально торговля живым товаром была запрещена, но для содержателей веселых кварталов делалось исключение: считалось, что они берут девочек для «десятилетнего обучения». Правительство назначало специальных чиновников для наблюдения за порядком в Ёсивара. Легко предположить, что эти чиновники зачастую получали взятки в самой своеобразной форме.

В квартал Ёсивара можно было прийти пешком, можно было нанять паланкин, но удобнее всего был путь по воде, ибо Токио был пронизан сетью речушек и каналов. Длинные узкие лодки, на которых добирались до Ёсивара, были двухместными. Пассажир располагался на удобной мягкой подстилке и мог воспользоваться подносом с курительными принадлежностями, лодочник с шестом прокладывал дорогу среди других таких же лодочек.

Для мужчин вход в Ёсивара был свободный, женщинам же следовало иметь специальный пропуск.

Мечтой токийца было «постучать в большие ворота», что означало откупить целиком весь квартал, в котором подчас обитало от 3 до 5 тысяч женщин. Но чаще всего кутилам удавалось откупать отдельные заведения внутри Ёсивара лишь на сутки. Среди заведений веселого квартала были и маленькие, не слишком дорогие, где за решетчатыми ставнями можно было увидеть восседавших как на витрине прелестниц, были и дорогие дома с плотно закрытыми ставнями, где красавицы были затворены в своих гостиных, лишь слава о них гремела по всему городу. Словом, каждый гость мог выбрать заведение соответственно своему вкусу и кошельку.

Для обитательниц веселых кварталов в японском языке существовало много названий: дзёро («девицы»), кэйсэй («сокрушающие стены»), юдзе («девы веселья»). «Гейшами» тогда называли артистов (певцов, танцоров, рассказчиков) – и мужчин и женщин. Будучи непременными участниками увеселений, они жили и в пределах самого квартала Ёсивара, и за его стенами.

В квартале страсти существовала своя иерархия. Выше всех по положению стояли ойран или таю, одновременно в квартале их бывало не более десятка. Подающих надежды девочек владельцы заведений с самого юного возраста обучали и воспитывали в надежде вырастить ойран. С кандидатками занимались лучшие учителя музыки, танца, каллиграфии.

Притом что гость платил (и немалые деньги!), окончательное решение – разделить ли с ним ложе – всегда было за ойран.

От ранга гетеры зависела и оплата. Для того чтобы «разогреть» гостя перед посещением ойран, и приглашались гейши. Они наливали гостю вино, пели и танцевали для него, но «только без рук!».

Девы веселья и внешне отличались от обычных женщин: их прически украшало неимоверное количество драгоценных шпилек, они не носили носков, ибо голая пятка, похожая на очищенную луковку, считалась необычайно привлекательной.