Дитмар Нойтатц - Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)

В тот момент, когда автор приступал к работе над предлагаемой вниманию читателя книгой, единственным относительно крупным историческим трудом о московском метро являлась диссертация Кеннета Вольфа {26} 26 Wolf William Kenneth. Russia's Revolutionary Underground: The Construction of the Moscow Subway, 1931-1935. Ph. D. Diss. Ohio State University. Ann Arbor, 1994. . Тот использовал преимущественно опубликованные материалы и документы редакции «Истории фабрик и заводов», но, хотя и дал описание хода строительства с 1931 по 1935 г., исследовал при этом относительно узкий круг проблем, так что, несмотря на интересные идеи и подходы к теме, многое осталось без ответа, не в последнюю очередь вследствие ограниченного круга привлеченных Вольфом источников. Он сосредоточил свое внимание по существу на форсировании темпов строительства и мобилизации комсомольцев.

В дальнейшем появились и другие исследования. В основу диссертации Кристины Кульман, представленной в 1995 г., положены исключительно опубликованные материалы, причем автор сосредотачивает внимание на иконографии, символике и архитектуре метро {27} 27 Kuhlmann Christine, “…hell und froh unter der Erde…”: die Moskauer Metro (1931- 1954) als Dokument des Stalinismus. (Phil. Diss. Bochum 1995). Marburg, 1995. . Историю строительства метро Кульман компилирует на основе только советской литературы, воспроизводя при этом ряд ошибочных данных. Жозетт Бувар в своей парижской диссертации изучала московское метро в аспекте теории дискурса как двойственную конструкцию реальности и мифа {28} 28 Bouvardjosette. Le Metro deMoscou, 1931-1954. Mythesetrealites. These microfichee. Paris, 1998. См.: Idem. Le Metro de Moscou. La construction d'un mythe sovietique. Paris, 2005; eadem. Histoire d'un livre. L'histoire du metro de Moscou // Les Cahiers de l'lnstitut d'histoire du temps present. 35 (1996). P. 161-178. . Она рассматривала опубликованные тексты и архивные документы вместе с архитектурой, искусством и символикой станций как когерентную семиотическую структуру, в качестве ключа для разгадки сталинской утопии. Социально-исторические проблемы строительства метро отражены в неопубликованной магистерской работе Катарины Кухер, которой удалось привлечь и некоторые архивные материалы {29} 29 Основные результаты исследования обобщены в издании: Kucher Katharina. Metrostroj 1931-1935. Der Bau der Moskauer Metro als soziales Phanomen der dreißiger Jahre // Zeitschrift fur Kultur- und Geisteswissenschaften. 3 (1995). H. 10. S. 39-47. . Нэнси Арис взглянула на строительство метро с литературоведческой точки зрения {30} 30 Aris Nancy. Die Metro als Schriftwerk: Geschichtsproduktion und industrielles Schreiben im Stalinismus. Berlin, 2005. .

Поскольку история метро лишь в последние годы была «открыта» как тема исторического исследования, предлагаемая вниманию читателя книга является, по сути, первой попыткой закрыть это белое пятно в истории непосредственно на основе первоисточников. Задача ликвидировать этот пробел в наших знаниях и изучить один из самых известных строительных проектов сталинской эпохи стоит затраченных на ее решение усилий.

Наше исследование не ограничивается при этом историей строительства как таковой, но рассматривает ее как частный и типичный пример изучения системы сталинизма. Литература последнего времени свидетельствует, что подобные частные или локальные исследования являются перспективным направлением расширения наших познаний о государстве и обществе сталинского периода {31} 31 См. книгу Стефена Коткина (Kotkin Stephen. Magnetic Mountain. Stalinism as a Civilization. Berkely; Los Angeles; London, 1995), которая вызвала плодотворную дискуссию, хотя многие ученые не согласились с тезисом Коткина: Halfin Igal and Jochen Hellbeck. Rethinking the Stalinist Subject: Stephen Kotkin's “Magnetic Mountain” and the State of Soviet Historical Studies // Jahrbticher fur Geschichte Osteuropas. 44 (1996). P. 456-463. См.: Hildermeier Manfred. Interpretationen des Stalinismus // Historische Zeitschrift. 264 (1997). S. 655-674. Также работа Страуса (Straus. Factory and Community. 1997) в строгом смысле является частным исследованием истории крупных московских заводов «Серп и молот» и «Амо-ЗиС». В своей относительно давней работе Энн Рассвейлер (Rassweiler Anne D. The Generation of Power: The History of Dneprostroj. New York u. a., 1988), хотя и не смогла привлечь архивные материалы, но на базе опубликованных источников представила наглядную картину крупной стройки первой пятилетки. .

Сосредоточившись на географически и хронологически ограниченном объекте исследования, автор получил возможность интенсивно обработать значительный массив первоисточников, которые в рамках широко заявленной темы можно было бы использовать только выборочно. На основе принятого подхода удалось осветить такие аспекты, как повседневная жизнь рабочих и индивидуальное и групповое жизненное пространство (Lebenswelt). Изобразить специфические условия жизни людей той эпохи и передать тогдашнее ощущение жизни — эта задача стала одним из главных стремлений автора.

Исследование сталинизма в самом общем виде подразделяется на три направления, которые хронологически следовали друг за другом и были тесно связаны с духом времени {32} 32 Подр. см. об этом: Plaggenborg Stefan. Die wichtigsten Herangehensweisen an den Stalinismus in der westlichen Forschung // Stalinismus. Neue Forschungen und Konzepte // hg. v. Stefan Plaggenborg. Berlin, 1998. S. 13-33; Idem. Neue Literatur zum Stalinismus// Archiv fur Sozialgeschichte. 37 (1997). S. 444-459; Hildermeier, 1997. Baberowski Jorg. Wandel und Terror. Die Sowjetunion unter Stalin 1928-1941. Ein Literaturbericht // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 43 (1995). S. 97-129. . Появившаяся в 1930-е гг. и ставшая в 1950-е доминирующей теория тоталитаризма в 1970-е гг. под влиянием общей смены парадигм в исторической науке уступила место социально-историческому подходу. С конца 1980-х гг. проявилась новая ориентация на культурно-историческое направление, причем внутри этого направления остро конкурировали различные точки зрения.

Широкое единство взглядов царит лишь в отношении того, что хотя концепция тоталитаризма смогла в сравнительном плане описать механизм господства в советской системе и в национал-социалистической Германии и составить более-менее точный каталог отличительных признаков тоталитарных систем, но оказалась не в состоянии объяснить суть сталинизма и отграничить его от до- и послесталинского Советского Союза {33} 33 Классический перечень признаков тоталитарной системы см.: Friedrich Carl Joachim and Zbigniew К. Brzezinski. Totalitarian Dictatorship and Autocracy. Cambridge, 1956 (2. Aufl. New York, 1965); Arendt Hannah. Elemente und Ursprunge totaler Herrschaft. Frankfurt am Main, 1955. См.: Jesse Eckhard. Die Totalitarismusforschung und ihre Reprasentanten / konzeptionen von Carl J. Friedrich, Hannah Arendt, Eric Voegelin, Ernst Nolte und Karl Dietrich Bracher // Aus Politik und Zeitgeschichte. (1998). H. 20. S.3-18. . Теория тоталитаризма не учитывала способность системы к изменению и потому вскоре исчерпала себя. Примечательно, что одно из самых известных исследований, причисляемых к этому направлению, книга Мерла Фэйнсода о советской системе правления в Смоленске, существенно разошлась с классической теорией тоталитаризма и предвосхитила некоторые суждения будущих «ревизионистов». То, как изобразил Фэйнсод систему большевистской власти в провинции, а именно как неэффективную и поддерживаемую лишь с большими усилиями, размывало традиционный тезис о тотальном и всепроникающем партийном контроле над обществом {34} 34 Fainsod Merle. Smolensk under Soviet Rule. Cambridge; Mass., 1958. .