Жан-Кристиан Птифис - Людовик XIV. Слава и испытания

«Правило порядка»

В эпоху Кольбера восстановление порядка в обществе, уже предпринятое кардиналом Мазарини, продолжено. Парламенты, лишенные права называться верховными судами — верховным может быть только правитель! — вскоре обнаруживают, что их право на ремонстрацию отныне ограничено. Сеньориальные судебные ведомства приходят в упадок. Появившиеся при Кольбере специальные судебные органы, работающие в режиме выездных сессий, освобождают провинции от гнета местных царьков, господствующих над вверенными им землями.

Губернаторы провинций, избираемые комиссией на три года, понемногу становятся все более уступчивыми и сговорчивыми, а их прерогативы все более приобретают роль почетных титулов. Полномочия интендантов увеличиваются. Париж, неспокойный город с населением в 500 000 жителей, в прошлом доставлял немало хлопот. В ночное время суток город оказывался во власти нищих, бандитов, воришек и солдат-дезертиров, объединявшихся в банды. Кольбер, будучи государственным секретарем при руководстве двором короля, в чьи обязанности входит обеспечение порядка в столице, переложил заботу о безопасности города на плечи своего протеже Габриэля-Никола де Ларейни. Работа последнего увенчалась успехом.

Ларейни, главный наместник полиции

Должность главного наместника полиции, появившаяся в марте 1667 года, доверена Габриэлю-Никола де Ларейни, который будет занимать этот пост тридцать лет. Благодаря опеке Кольбера он наделен огромными полномочиями: в его ведении находится чистота улиц, пожары, наводнения, городское снабжение, торговля, система мер и весов, контроль над гостиницами, трактирами и кабаками, полиция, отвечающая за зрелищные мероприятия, и гильдии. Ларейни сносит печально известный «Двор чудес» (логово нищих и воров-карманников), а также решает проблему освещения и мощения улиц и набережных. Благодаря его настойчивости Париж выходит из средневековья и принимает новый облик… В обязанности Ларейни входят и репрессивные санкции: он велит помещать нищих в главный приют, устанавливает контроль над игорными домами, комедиантами, уличными девками и преследует памфлетистов и подпольных наборщиков.

Королевский компромисс

Однако не стоит забывать о важной детали: Кольбер, воплощая в жизнь проект за проектом, следует королевской политике, направленной на централизацию и нивелирование. Людовик XIV вынужден действовать не спеша, осторожно и осмотрительно, рискуя тем самым замедлить процесс модернизации королевства. Он должен быть справедливым судьей своему народу; он сам берет на себя обязательство не лишать некоторые провинции местных привилегий. Но прежде всего ему нужно сгладить напряженность в обществе и восстановить политическое равновесие в этом сложном сословном организме. Этим и объясняется некоторая неторопливость и сдержанность короля в решении того или иного вопроса. Войну не выиграешь одним ходом: административная монархия, встречая на своем пути сопротивление, делает стратегические ходы — отступает, соглашается на компромисс даже с чиновничьими корпорациями. Эта нарочитая нерешительность монарха, эти мнимые колебания служат прекрасным объяснением той стремительности, с какой центральная власть, вопреки своей слабой структуре (700-800 человек, включая министров, государственных советников, интендантов и субинтендантов), сумела навести в государстве порядок. За несколько лет, обладая крайне ограниченными средствами, испытывая нехватку в сотрудниках административной полиции или в принудительных силах, Людовик XIV настоял на «доведении до полного подчинения». Чтобы достичь этого, он должен был опираться на министерские кланы, пустившие корни в отдаленных провинциях, и привлекать к налоговому капитализму элитные круги общества и городскую буржуазию. Региональная олигархия применяет эту систему в очень широких целях — чтобы убедиться в этом, стоит лишь взглянуть на великолепные частные особняки, построенные во всех крупных городах Франции.

Выездная судебная сессия Оверни

Часть дворянства в Оверни грабит крестьян и деревенских жителей, притесняет своих вассалов и занимается всевозможными темными делишками. Местное правосудие, коррумпированное знатью, бессильно что-либо сделать. Чтобы защитить обездоленных, ставших нищими по милости «сильных мира сего», король учреждает в Клермоне чрезвычайный судебный орган, «выездную судебную сессию Оверни», действующую с сентября 1665 по январь 1666 года. Королевскими комиссарами становятся президент, шестнадцать судий, прокурор и хранитель печати. Рассмотрев 1360 дел, суд вынес 692 приговора, 347 из которых были смертными. Однако лишь двадцать три приговора были приведены в исполнение, поскольку обвиняемые бежали и укрылись в горах. Тем не менее цель была достигнута: порядок был восстановлен. Свидетель этого процесса, отец Эспри Флешье, оставил о нем подробный и правдивый рассказ в «Мемуарах о Большом Суде Оверни», опубликованных в 1844 году. Подобная операция была проведена также в Веле и Севеннах по просьбе сословий Лангедока (1666-1667).

В отношении литературы и искусства Людовик XIV активно претворяет в жизнь политику кардинала Ришелье. Он привлекает к себе плеяду блестящих артистов, некогда бывших в компании Никола Фуке, и покровительствует множеству других художников и литераторов. Однако Людовик XIV — это не только «новый Август», просвещенный любитель, тонкий знаток и открыватель талантов. За всеми его действиями в отношении «деятелей культуры» сквозит явное желание использовать их в целях своей пропаганды.

Меценатство

Речь идет о том, чтобы превозносить короля и его государство при помощи всех имеющихся художественных форм. Людовик XIV увлечен архитектурой и парковым искусством. Интерес к ним и желание заняться их разработкой вызваны мыслью о том, что эти долговечные памятники искусства могут служить идеальными образцами королевского величия. В ноябре 1662 года, описывая Кольберу средства «распространения и увековечивания славы Его Величества», поэт Жан Шаплен упоминает о «пирамидах, колоннах, конных статуях, колоссах, триумфальных арках, мраморных и бронзовых бюстах, эмалях, гобеленах, фресках и гравюрах». К этому списку он добавляет также королевские альманахи, панегирики, поэмы и медали.

Так возводится стройная система похвал, в которой нет места инакомыслию. Ее целью становится создание и распространение мифа о Короле-Солнце, о великодушном Аполлоне, о победителе Марсе, о галльском Геркулесе, о новом Людовике Святом. Удивительно в данном случае то, что подобный ошейник из требований не сковывает творца, свободного в созидании, не умаляет богатства французского искусства и не лишает его жизненной силы.