Анатолий Кошкин - Россия и Япония: Узлы противоречий

10 июля Того на заседании кабинета министров после соответствующих консультаций с младшим братом императора Такамацу, председателем Тайного совета Хиранумой и премьер-министром Судзуки предложил направить в Москву в качестве специального посла императора бывшего премьер-министра Японии князя Коноэ. Согласие самого Коноэ на такую поездку Того получил 8 июля во время личной встречи.

Правительство согласилось с предложением министра иностранных дел. 12 июня поездку Коноэ в Москву официально санкционировал император Хирохито {392} 392 Сюсэн сироку (Документы истории окончания войны). Т. 3. Токио, 1977. С. 129—130. . Вслед за этим Того направил в Москву послу Сато срочную телеграмму, в которой сообщал о принятом решении и поручал посетить Молотова и поставить вопрос о желании Токио направить в Советский Союз специального японского представителя.

Однако среди японских лидеров не было достигнуто согласие по главному вопросу — с чем должен был направиться в Москву Коноэ. Между военным министром, с одной стороны, и министром иностранных дел — с другой, возник спор по поводу перспектив Японии в войне. Военный министр утверждал, что «пока речь не идет о поражении Японии». Его оппоненты же считали, что «необходимо проявить заботу и на случай наихудшего развития ситуации» {393} 393 Там же. С. 131. .

Учитывая эти разногласия, Коноэ не пожелал связывать себя той или иной позицией и заявил: «Мне не нужны никакие инструкции, я намерен ехать без заранее принятых решений. Я намерен по итогам поездки в Москву непосредственно передать императору то, что думает Сталин» {394} 394 Там же. .

Мнение противников безоговорочной капитуляции было учтено при составлении послания императора, которое надлежало доставить в Москву. Оно было составлено в общих словах о стремлении императора «положить конец войне». Указывалось, что ввиду требования США и Великобритании о безоговорочной капитуляции Япония вынуждена вести войну до конца, что неизбежно приведет «к усиленному кровопролитию». В заключении послания император «изъявил пожелание, чтобы на благо человечества в кратчайший срок был восстановлен мир». Необычность послания императора состояла в том, что оно не было никому адресовано.

13 июля посол Сато посетил заместителя наркома иностранных дел СССР С.А. Лозовского и вручил ему письмо на имя Молотова, в котором сообщалось о желании японского императора направить в СССР князя Коноэ в качестве своего официального представителя. При этом было передано и вышеупомянутое письменное послание Хирохито о стремлении «положить конец войне». К этому времени советское правительство было официально проинформировано послом Сато о готовности и желании японского правительства «идти на заключение соглашения вплоть до пакта о ненападении» {395} 395 Вестник Министерства иностранных дел СССР. № 19. С. 54. .

Согласие на приезд Коноэ в Москву в качестве специального посланника японского императора означало начало официальных переговоров Москвы с Токио. Сталин же счел целесообразным уклониться от любых контактов с официальными представителями японского правительства.

Последняя попытка привлечь СССР к «посредничеству» с целью затруднить его вступление в войну была предпринята японским руководством уже после обнародования Потсдамской декларации об условиях капитуляции Японии перед США, Великобританией и Китаем.

Отсутствие под Потсдамской декларацией подписи Советского Союза во многом определило отношение к ней японского правительства, удерживало японских лидеров от ее незамедлительного принятия, позволяло им сохранять надежду на возможность продолжения войны, ибо в Японии неизбежность поражения связывали лишь со вступлением в нее СССР. После опубликования декларации и обсуждения ее текста на совещании Высшего совета по руководству войной Того телеграфировал 27 июля послу Сато: «Позиция, занятая Советским Союзом в отношении Потсдамской совместной декларации, будет с этого момента влиять на наши действия». Послу предписывалось срочно выяснить, «какие шаги Советский Союз предпримет против японской империи» {396} 396 FRUS. The Conference of Berlin (The Potsdam Conference). 1945. Vol. II. Washington, 1960. P. 1292—1293. .

Как известно, 28 июля японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию, заявив о намерении «продолжать движение вперед для успешного завершения войны». Продолжение в этих условиях зондажа позиции советского правительства теряло смысл. Тем не менее Токио стремился использовать последний шанс на посредничество Сталина в целях избежать безоговорочной капитуляции. Дело дошло до того, что японское правительство ради этого просило правительство СССР изложить свои «пожелания и указания». В этот критический для империи момент японское правительство было уже готово идти на удовлетворение любых требований СССР, в том числе территориальных.

Об этом, по сути дела, заявил 30 июля заместителю министра иностранных дел СССР Лозовскому японский посол Сато. Причем речь шла о просьбе, чтобы на переговорах с руководителями союзных государств в Потсдаме Сталин занял благоприятную Японии позицию, учел ее по желания.

31 июля Лозовский следующим образом сообщил о содержании разговора с Сато послу Малику:

«Ко мне 30 июля обратился Сато за ответом по вопросу о посредничестве.

Я сказал, что для ответа требуется известное время. Сегодня, к сожалению, я не могу дать ответ послу.

Сато заявил, что 26 июля Трумэн, Черчилль и Чан Кайши опубликовали обращение к Японскому правительству, содержащее в себе намерение навязать Японии безоговорочную капитуляцию. Однако Японское правительство придерживается своего мнения. Япония не может сдаться на таких условиях. Если честь и существование Японии будут сохранены, то Японское правительство для прекращения войны проявит весьма широкую примиренческую позицию. Сато просит, чтобы тов. Сталин учел эти пожелания. Далее Сато пояснил, что Коноэ едет с широкими полномочиями для обмена мнениями с Советским правительством в широких пределах по вопросу о том, как Японское правительство желает снова строить мир на Дальнем Востоке. Он хочет знать, не будет ли со стороны Советского правительства тех или иных пожеланий или указаний.

В заключение Сато сказал, что у него имеются опасения, что обращение Трумэна, Черчилля и Чан Кайши может помешать посредничеству. Однако поскольку руководители Советского правительства находятся в Берлине, то он надеется, что они уделят соответствующее внимание этому вопросу и устранят помехи. Сато просил меня довести об этом до сведения Советского правительства возможно скорее.

Я сказал, что постараюсь довести его заявление до сведения Советского правительства еще сегодня, если этому представится малейшая возможность» {397} 397 Вестник Министерства иностранных дел СССР. № 19. С. 55. .