Игорь Ивлев - «Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне

Заместитель начальника штаба БТ и МВ полковник Заев 17 июля докладывал, что Воронежский фронт с 5 по 15 июля потерял 890 танков (видимо, речь идет о танках и САУ) [186]. Видимо, в это число не вошли потери 5-й гв. ТА под предлогом, что она относится к Степному фронту. Суммируя названное число с потерями армии Ротмистрова (334 танка и САУ), получим примерно те же цифры – 1224 или 1254. С учетом последнего числа потери трех фронтов в бронетехнике к 20 июля могли составить порядка не менее 1900 танков и САУ. Если ориентироваться на усредненную цифру потерь Воронежского фронта (1500 танков и САУ) и уточненные данные по потерям противника (320), то соотношение по потерям сторон на южном фасе Курского выступа составит примерно 4,7:1 в пользу противника [187].

Это же число подтвердил на 35-м Международном симпозиуме по военной истории в Ингольштадте в сентябре 1993 г. представитель советских историков полковник Венков И.Н. (руководитель архивного и военно-мемориального центра Генштаба). Говоря о потерях Воронежского фронта, он назвал ту же цифру потерянных танков – 890. Он же оценил потери ГА «Юг» в операции «Цитадель» (по советским данным) в 2644 танка и 35 САУ, а потери Центрального фронта с 5 по 15 июля – в 651 танк и САУ против 928 ГА «Центр» [188]. О реакции немецких участников симпозиума по поводу этого «открытия» можно только догадываться…

Известно, что для анализа причин неудачи контрудара 5-й гв. танковой армии и больших потерь в людях и танках в ходе операции по указанию И.В. Сталина была создана комиссия под председательством члена ГКО секретаря ЦК партии Г.М. Маленкова. Материалы этой комиссии по Воронежскому фронту (а это не одна сотня страниц документов) до сих пор хранятся в Президентском архиве (бывшем архиве Генерального секретаря ЦК КПСС), куда простым исследователям доступа нет. Странно, почему их не рассекречивают? В конце концов, в Курской битве враг был разгромлен и наши войска одержали бесспорную победу! Видимо, есть что скрывать… Уж там-то потери в людях и танках даны не в процентах, как докладывал Сталину А.М. Василевский. Наверняка там выявлены и названы причины значительной диспропорции потерь войск сторон. Ведь считается, что наступающая сторона обычно теряет в три раза больше, чем обороняющаяся.

Рассмотренные выше примеры свидетельствуют, что подсчёт потерь по донесениям из войск без учета пополнений хронически недоучитывает реальные потери нашей армии. Поэтому данные о потерях наших войск в операциях всех масштабов, описанных авторами, нуждаются в проверке и корректировке, при этом, как правило, в большую сторону.

Авторы статистического исследования утверждают, что они в своих расчетах учитывали «архивные материалы немецкого военного командования». Учитывают, когда они четко зафиксированы в соответствующих трофейных документах. По крайней мере, при описании стратегических операций они обычно не показывают безвозвратные потери меньше количества захваченных немцами пленных. Но при подведении итогов за год этот подход выдерживается не всегда. Так, по данным авторов, безвозвратные потери за 1941 г. составили 3 137 673 чел. А ведь это меньше, чем немцы захватили в том же году пленных – 3 350 639. Мы уже не говорим, что, по данным Г.Ф. Кривошеева, в 1941 г. пропало без вести и попало в плен всего 2 335 482 чел., то есть на целый миллион меньше [189]. Поэтому о потерянных нашими войсками 5,3 млн убитых, пропавших без вести и пленных за шесть месяцев 1941 г. забывать не стоит: эти цифры родились не на пустом месте.

Даже с использованием явно заниженных авторских цифр поражает огромная диспропорция при сопоставлении безвозвратных потерь противоборствующих сторон в тех немногих стратегических операциях, которые мы рассмотрели. В первую очередь мы анализировали объем убыли личного состава наших войск в операциях первого и, отчасти, второго периодов войны, когда советским войскам пришлось вести тяжелые оборонительные бои и быстро отступать в глубину страны. Основная трудность в подсчете военно-оперативных потерь в этих операциях, в том числе безвозвратных, заключалась в том, что в штабы фронтов и в Генеральный штаб порой не поступали сведения о потерях из соединений и объединений, попадавших в окружение или совершавших отход на большую глубину.

Плохо налаженный учет личного состава в частях и соединениях, нерегулярные, недостаточно достоверные (а часто просто ложные) доклады из нижестоящих штабов затрудняли подсчет потерь. Особенно это касалось операций, в которых войска Красной Армии потерпели поражение или не смогли достичь поставленной цели. Это создавало условия для занижения реального объема убыли личного состава в целях уменьшения или сокрытия огромного дисбаланса потерь наших войск при сопоставлении их с потерями противника.

Наступательные операции 1944-го и 1945 гг. мы не анализировали. В наступлении считать потери стало легче. За счет уменьшения числа пропавших без вести и оказавшихся в плену сократились безвозвратные потери. Начиная с третьего квартала 1942 г. они стали меньше санитарных [190]. В войсках и штабах несколько улучшился учет личного состава, доклады из войск стали более достоверными. Неизмеримо улучшилась оперативная подготовка советского командования, войска приобрели большой опыт ведения боевых действий. Наши войска провели ряд крупных операций, закончившихся окружением и разгромом крупных группировок противника. В их числе одна из крупнейших – Сталинградская стратегическая наступательная операция, которая положила начало коренному перелому в войне. В ходе нее потери противника составили свыше 800 тыс. чел., в том числе только пленными с 10 января по 2 февраля 1943 г. – свыше 91 тыс. Потери наших войск – 485 777 чел. (в том числе безвозвратные – 154 885) [191], соотношение – 1,6:1 в нашу пользу. Но это опять-таки без учета введенных в сражение резервов Ставки и маршевых пополнений.

Но так было не всегда. Кто хотел бы почувствовать разницу в планировании и проведении некоторых наступательных операций нами и немцами, может посмотреть и сравнить две схемы – Смоленское сражение (10.07–10.09.1941) и Смоленская наступательная операция (7.08–2.10.1943), приведенные в Советской военной энциклопедии, том 7, между страницами 400 и 401. Даже мало понимающий в военном деле уловит разницу. По существу, советское наступление в этом случае свелось к фронтальному выдавливанию немцев с их хорошо укрепленных позиций. К сожалению, даже после Сталинграда у Красной Армии не всегда хватало воинского мастерства, чтобы проводить успешные операции на окружение. Для перегруппировки и поиска слабых мест во вражеской обороне требовалось время и тщательная разведка. Проще – напролом. Однако такой прямолинейный метод ведения войны неизбежно сопровождался тяжелыми потерями.