И Шишкин - Внутренний враг

Есть и еще одна причина, позволяющая антисистемной идеологии увлекать массы людей. Она обычно обращена не к сознанию, а к подсознанию человека. Воздействие ее тем сильнее, "чем более ее смысл раскрывается подсознательной части психики, но при условии, что сознание о нем не знает" [5, с.326]. Поэтому, как писал Л. Н. Гумилев, антисистемную идеологию "невозможно опровергнул, логически, но она ощущаема, и каждый вправе ее не принять" [1, с.265]. Например, классическим образцом антисистемной идеологии является марксизм. Сколько было написано книг с опровержениями, сколько раз это учение уличалось в противоречиях - и почта никакого результата. Умнейшие люди отдавали дань увлечению им. Сейчас марксизм рухнул, но разве от того, что кто-то доказал его научную несостоятельность? Или вспомним начало нынешних реформ: под массовое одобрение предлагалось все разрушить и за 500 дней сделать у нас все, как на Западе. Конечно, публиковались работы, в которых ясно и логично доказывалось, что сделать это невозможно, что успешные реформы могут основываться только на традициях своего народа. Кто на них обращал внимание? Почти никто, и отнюдь не из-за информационной блокады.

Рассматривая проблему антисистем (малого народа), необходимо отметить еще одно их свойство: при неизменности внутреннего содержания (разрушение) антисистема проявляется в истории в самых разнообразных формах. "Что общего, писал Л.Н. Гумилев, между исмаилитством, карматством. маркионитским павликианством, манихейством, богумильством, альбигойством и другими аналогичными системами и, в частности, с экзистенциализмом К. Ясперса? По генезису верований, догматике, эсхатологии и экзегетике - ничего. Но есть одна черта, роднящая эти системы, - жизнеотрицание" [2, с.456]. Все антисистемы отличаются друг от друга тем же, чем и тени различных людей, - контуром. Ведь если человек ненавидит и стремится уничтожить окружающий мир, природу, общество или его культуру, то он будет использовать те формы борьбы, которые в данный момент наиболее эффективны. Кроме того, как уже говорилось выше, разрушительная сила антисистемы зависит от ее способности аккумулировать энергию социального, религиозного или национального протеста, а причины такого протеста всегда разнообразны. Поэтому антисистема, в зависимости от времени и места, выступает в самых различных религиозных и общественно-политических формах и за форму она вовсе не держится. Отсюда вытекает очень важное положение, не учитывая которое нельзя понять историю России XX в. Если антисистема нанесла удар по этносу и они оба уцелели, то через какое- то время при благоприятных обстоятельствах она способна удар повторить, а коли придется для этого сменить символ веры, догмат исповедания, лозунги и знамена, даже на прямо противоположные, подчеркивал Л.Н. Гумилев, - "не беда. Принцип стремления к уничтожению остается, а это главное" [1, с.255]. Следовательно, судить о процессах в обществе только на основе анализа декларативной части существующих идеологических систем, не учитывая их подлинного мировоззренческого наполнения, неправомерно. Антисистемная идеологическая концепция, однажды возникнув, может существовать очень долго, веками. Догматы, лозунги, провозглашаемые цели остаются неизменными, но изменилось время, пришли другие люди (помните, ложь как принцип?), которые искренне увлечены ее "привлекательными" и "прекрасными" идеалами. Форма прежняя, но ее практическое воплощение меняется, она перестает быть орудием разрушения, хотя и не становится орудием созидания, т.к. содержание и форма взаимосвязаны.

Данное положение теории антисистем Л. Н. Гумилева следовало бы хорошо усвоить страстным борцам с коммунистической идеологией. Да, марксизм антисистемная идеология, а большевики - типичные представители антисистемы (малого народа), но прошло время, изменилась страна, соответственно, люди с отрицательным мировосприятием могли уже найти другую, более эффективную для конца XX в. форму реализации своих разрушительных целей. Не по словам, которые остаются неизменными, а по делам надо сулить об антисистеме, считал Л. Н. Гумилев [3, c.43 - 44]. Лучший подарок для антисистемы борьба не на жизнь, а на смерть с ее уже отработанными формами.

Особого внимания заслуживает вопрос о том, к чему приводит появление в этносе объединений людей с отрицательным мироощущением (малого народа). Столкновение этноса с антисистемой всегда влечет за собой кровь и разрушения, гибель либо этноса, либо антисистемы, мирного исхода не бывает. Поясню причину этого на примере средневековой Франции: французские альбигойцы и французские католики были во всем абсолютно похожи друг на друга, кроме одного - они выступали за развитие системы в прямопротивоположных направлениях и ужиться им в одном ареале было немыслимо, как зарядам c разными знаками. Поэтому возникновение антисистемы в этносе вызывает реакцию аннигиляции, оставляя труды и пепелище. И так, отмечает Л.Н. Гумилев, происходит везде и всегда: в Византии, Иране, Центральной Азии или Китае [2, с.463].

Однако появление антисистемы вовсе не является смертным приговором для этноса. Если ему удается ее уничтожить, то процесс этногенеза продолжается. Вместе с тем нельзя обольщаться. Надо учитывать, что порой такая победа бывает пирровой. Этнос в борьбе с внутренним противником может надорвать свои жизненные силы и стать легкой добычей пассионарной популяции иного этноса, которая "захватывает оскудненную землю вместе с остатками населения" [3, с.43]. Так вследствие уйгурской трагедии (столкновение с манихейской общиной) караванные пути международной торговли перешли в руки купцов- евреев.

Никакого преувеличения в утверждении о смертельной опасности антисистемы для этноса нет. Конечно, она всегда меньше этноса, но речь вовсе и не идет о борьбе стенка на стенку. Это борьба без линии фронта, борьба во тьме, где главное оружие противника - ложь. Не вызывает же удивления то, что несколько бактерий могут убить слона, хотя его не в силах одолеть тигр. Кстати, Л. Н. Гумилев часто сравнивал антисистему с бледной спирохетой и раковой опухолью, разъедающей этнос изнутри.

Поэтому при возникновении антисистемы в этносе самое страшное - это делать вид, что никакой угрозы нет, и надеяться на мирное сосуществование с нею. Мол, сама рассосется. Не рассосется! Антисистема, как уже отмечалось, имеет не природный характер (у природных явлений есть и начало, и конец), а ситуационный. Она или есть, или ее нет, а если есть, то не разрушить окружающую этническую и культурную среду она не может. Л. Н. Гумилев писал, что люди в средние века сталкивались с представителями антисистем и знали, чего следует от них ждать, а потому полагали, что "тех, кто следует за обликом Пустоты, нельзя жалеть, им нельзя помогать, с ними невозможно достичь мира<...> и основания для такой оценки у них были" [1, с.245]. Подчеркиваю, речь идет о средних веках. Как быть с антисистемой сейчас? Это дело политиков, наука же должна поставить диагноз и указать возможные, хотя и не обязательные пути развития событий. 2. Общественно-политические антисистемы