Валерий Гуляев - Скифы: расцвет и падение великого царства

Образ жизни пазырыкцев определяется не только их основным занятием – скотоводством, но и местом обитания – Горным Алтаем. Природа, окружающая среда и ландшафт имеют чрезвычайно важное значение для формирования культуры, и не только материальной.

Проживание на У коке было доступно далеко не каждому неподготовленному человеку, суровые климатические условия высокогорья требуют специальной физиологической адаптации. Об этом красноречиво свидетельствуют и патологические изменения, которые можно наблюдать практически на всех найденных останках скелетов. Возможно, это свидетельство того, что местные жители принадлежали к одной из групп кочевников, мигрировавших на У кок и не успевших адаптироваться к специфическим особенностям микроклимата плато.

С помощью методов дендрохронологии [65]было установлено, что все исследованные погребения У кока были сделаны в один временной период, который охватывает 39 лет. Разумеется, этого времени недостаточно для физиологической адаптации человека к району с экстремальными экологическими условиями. Наиболее распространенными у пазырыкцев Укока были патологии зубочелюстного аппарата (ранняя прижизненная утрата большинства зубов, сопровождающаяся воспалительными процессами в тканях, прилегающих к кариозным зубам), хронический полиартрит, поражение отдельных позвонков спондилезом [66]. Эти патологические процессы, как правило, предопределялись целым рядом социально-бытовых и профессиональных факторов и связанных с ними нарушений обмена веществ.

Средняя продолжительность жизни пазырыкцев У кока, определенная по материалам курганных захоронений, невелика: для женщин – 29,6 лет, для мужчин – 38,5 лет. При этом возраст трех из всех погребенных мужчин может быть определен как старческий – 50–60 лет. Останки мужчин очень редко имеют следы военных ранений, столь характерных для их соседей на юго-востоке, например улангомцев Западной Монголии. Можно считать, что пазырыкцы Укока умирали, в основном, из-за болезней, травм и старости, а женщины также из-за родов. Экстремальные условия проживания, образ жизни и занятия, вероятно, способствовали быстрому старению организма, истощению его ресурсов. При этом надо отметить, что почти все пазырыкцы, судя по костям и мумиям, были рослыми (от 160 см и выше) и крепкими людьми.

Одним из важных свидетельств хозяйственных занятий и культурных особенностей пазырыкцев является их рацион, о котором можно составить некоторое представление по находкам в погребениях. В комплексе бытовой культуры пища служит наиболее устойчивым и характерным элементом. Даже у тех народов, чьим основным занятием было скотоводство (как у пазырыкцев), мясо не являлось основой питания. Эти сведения, нашедшие отражение в целом ряде древних источников, в обобщенном виде выражены в «Своде странных обычаев» древнегреческого историка Николая Дамасского: «Млекоеды, скифский народ <���…> питаются только кобыльим молоком, из которого, делая сыры, едят и пьют, и поэтому с ними весьма трудно бороться, так как они повсюду имеют с собой пищу». Эти сведения подкрепляются и более поздними этнографическими наблюдениями. О жителях округа Лхадо в Тибете П.К. Козлов писал: «Мясо у них, вообще говоря, большая редкость; даже богатые кочевники и те специально ради мяса убивают свой скот лишь в исключительных случаях. Лхадосцы едят мясо преимущественно состарившихся животных или задавленных зверем, не брезгуют они также и мясом издохшей скотины или, тем более, мясом убитых и изловленных зверей». То же самое можно сказать и о тангутах Тибета.

Возможно, впечатление о преимущественно мясном рационе скотоводов складывалось в связи с тем, что, по словам путешественников братьев Грум-Гржимайло, «будучи очень гостеприимными, к гостю, если он не заурядный посетитель, даже бедные подводят барана, которого тут же на его глазах и закалывают». У археологов такое же впечатление сложилось из-за постоянного присутствия костей животных в погребениях скотоводов, пазырыкцев в том числе. Но находки лучших – и всегда одинаковых, крестцовых, – частей туш баранов и реже лошадей в пазырыкских могилах свидетельствует, как мне кажется, именно об исключительности этого явления: ритуальная пища не могла быть повседневной, обыденной. В древних традиционных культурах обильное поедание мяса домашних животных было обычно связано с жертвоприношениями и не могло быть событием, повторяющимся часто.

В рационе всех скотоводов Центральной Азии одно из ведущих мест занимает дзамба – еда, приготовленная из зерен ячменя или диких семян сульхира, поджаренных и перемолотых на ручных мельницах, зернотерках или жерновах. Дзамба с маслом, дзамба, заваренная кипятком с добавлением масла, дзамба с молоком, судя по свидетельствам путешественников и этнографов XVIII–XX вв., часто являлась их основной пищей. По данным П.К. Козлова, у тибетцев продукты скотоводческого хозяйства осенью сбывались оседлым жителям: «Наиболее существенный предмет сбыта кочевников – шерсть – и самый необходимый в приобретении – зерно – стоят в одинаковой цене: четырехпудовый вьюк первого променивается на четырехпудовый вьюк второго. Зажиточная семья заготавливает для себя ежегодно от 30 до 40 пудов ячменя».

Делали ли пазырыкцы небольшие посевы ячменя, как много позже алтайцы, неизвестно. Образ жизни и природно-климатические условия позволяли им заниматься примитивным земледелием, но достоверных свидетельств этому пока не обнаружено. Нередко встречающиеся в насыпях пазырыкских курганов, в том числе и на Укоке, каменные зернотерки и даже жернова не являются бесспорным доказательством существования земледелия. Они лишь указывают на то, что пазырыкцы использовали муку дикорастущих или культурных злаков, которая, видимо, в их рационе занимала не последнее место. В одном из рядовых пазырыкских погребений (Уландрык-I, курган № 2) были обнаружены лепешки из перемолотых зерен дикорастущего волоснеца.

Большую роль в жизни пазырыкцев играла зимняя охота на снежных барсов, волков, горных козлов, баранов, белок. Охота существенно разнообразила пищевой рацион пазырыкцев, была источником пушнины и рога, который шел на поделки.

В пищевом рационе пазырыкцев Укока присутствовала и рыба. О ее значении можно судить по тому, что образ рыбы часто использовался для украшения одежды и конской сбруи пазырыкцев, присутствует он и в татуировке.

И в заключение этой несколько затянувшейся главки я вновь хочу процитировать слова Н.В. Полосьмак об Укоке: «Судя по вещам, которые мы находим в погребениях пазырыкцев, их жизнь не представляется столь же „незатейливой“, какой Н.М. Пржевальскому представлялась жизнь современных ему номадов, а сами они не кажутся людьми „неразвитыми" (по выражению того же путешественника). За великолепными украшениями, за мумифицированными и татуированными телами самих пазырыкцев, за пышными уборами их коней стоит целый мир сложных мировоззренческих и мифологических представлений, стоит жизнь, которую можно лишь отчасти сравнить с той, что увидели путешественники в XIX – начале XX в. в Центральной Азии, Казахстане и на Алтае».