Вячеслав Зарубин - Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)

Цветаева (письмо 19 октября С. Я. Эфрону): «Все дни выпускают вино. Город насквозь пропах. (…) У одного старика выпустили единственную бочку, к[отор]ую берег уже 30 лет и хотел доберечь до совершеннолетия внука. Он плакал…» 72

Власти поначалу были бессильны: часть военнослужащих никаких приказов не признавала. Войска были вызваны из Симферополя. Из Севастополя пришел крейсер. Наконец беспорядки были прекращены 73. Пресса сообщила: «Феодосия. Спокойствие в городе – полное. По настоянию солдат-украинцев, вынесших всю тяжесть охраны города, все вино, находящееся в городе, уничтожено совершенно. Вылито до 75 тыс. ведер на сумму до 1 % миллиона р.» 74.

В Евпаторийском уезде с очень высоким процентом безземельных началась самовольная запашка земли. Интересно, что к ней приступили скопщики-немцы, известные законопослушностью. Ну а дальше покатилось. Май – июль, имение графа Мордвинова, Улу-Сала (ныне с. Синапное Бахчисарайского района), Фоти-Сала (с. Голубинка Бахчисарайского района), Османская (Османчик? ныне с. Холодовка Судакского горсовета), Сейтлер (ныне п. Нижнегорский), Кикенеиз (ныне с. Оползневое Ялтинского горсовета) и т. д. Крестьяне прибирают пахотную землю, сенокосы, требуют прекратить помещичье расхищение лесов и сами начинают их расхищать. Привычным становится отказ от платы за аренду. Крестьяне вспоминают свое исконное средство борьбы – поджоги. В апреле подобные явления фиксируются в 4 уездах, в октябре – в 7 (из 8 в губернии); всего по Крыму с апреля по октябрь – 57 острых конфликтов 75. Но главное – кривая роста этих конфликтов непрерывно ползла вверх.

Население тем временем перебивалось, как могло. Попытки властей смягчить ситуацию введением норм отпуска товаров, твердых цен и карточек, борьбой со спекуляцией, созданием продовольственных комитетов, хозяйственной автаркией районов, их обособлением, сравнимым с введением таможен, – ничего не помогало. Рушилась система жизнеобеспечения!

Ни коллективные договоры, ни примирительные камеры, ни установки профсоюзных руководителей не могли сбить волну растущего забастовочного движения. Число стачек с июля по октябрь возросло в 1,5 раза (с 35 до 50), количество бастующих – в 2 раза (до 25 тысяч человек). Относительно численности трудоспособных – их было немного, что объясняется не только позицией умеренных лидеров профсоюзов, но и, по нашему мнению, самим характером экономики губернии – абсолютным преобладанием мелких предприятий.

Не мог не получить своего отзвука в Крыму, однако, достаточно неопределенного, вооруженный конфликт части петроградских большевиков и анархистов с властями в начале июля. Губкомиссар Н. Н. Богданов телеграфировал министру-председателю А. Ф. Керенскому, что хотя «в губернии накопилось… много недовольства в городах преимущественно на продовольственной почве, а в деревнях на почве недостатка и дороговизны предметов первой необходимости», проявляясь «глухим ропотом», «если бы и возникли на этой почве какие-нибудь эксцессы, то вряд ли бы они носили политический характер и прикрывались бы большевистскими лозунгами» 76.

Путчистов осудили практически все демократические организации полуострова. Ряд инцидентов (насилия над некоторыми большевиками, в том числе – будущим членом Таврического ЦИК и Совнаркома Республики Тавриды И. Финогеновым; разгром Севастопольского комитета РСДРП(б)) не привел, однако, к изгнанию большевиков из советов. Да и они сами, вопреки установкам В. И. Ленина и VI съезда, не сняли лозунга «Вся власть Советам!». Именно с августа этот призыв становится все более популярным. «Пора брать власть» – все чаще и чаще звучит на всевозможных съездах, причем не только из уст большевиков. 11 сентября ЦК ЧФ принимает резолюцию: «Центральный комитет Черноморского флота, выразитель воли команд флота и портов, обсудив вопрос о кризисе власти и опираясь на решение масс в лице Советов и комитетов Черноморского флота, представивших резолюцию команд по этому вопрос, находит, что выходом из создавшегося гибельного для России и революции положения является немедленная передача власти в руки Всероссийского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» 77. Переход власти от Временного правительства и его производных типа Предпарламента к советам означал переход от демократии парламентской к демократии прямой.

Большевики и близкие к ним, пусть не идейно, а на словах, внедрялись в сильные и авторитетные общественные структуры: флотское самоуправление, советы, профсоюзы, фабзавкомы. Начали создавать свои боевые отряды. Разорвав с меньшевиками, подыскивали союзников (временных): а к осени, как символ радикализации настроений, подоспели новые политические игроки – левые эсеры. Налаживали контакт с центром, откуда вскоре начинают, по заданиям ЦК, «поступать» эмиссары. Почти не имея доступа к газетам (где их взгляды зачастую подавались ернически или карикатурно), крымские большевики брали свое листовками и устной агитацией.

12 октября в Симферополе прошла первая конференция большевиков. Она выдвинула кандидатом в Учредительное собрание Г. Я. Сокольникова, будущего наркома финансов СССР.

Все сильнее расходящиеся в разные стороны векторы деятельности крымских политических кругов на очень короткий срок сблизил «корниловский мятеж» конца августа. 30 августа для борьбы с правой опасностью был создан Объединенный комитет революционных организаций (просуществовал до

6 сентября). Властные структуры Крыма, включая губкомиссара и губисполком, земскую управу, советы, Мусисполком и др., продекларировали свое единство. 29 августа ими было принято воззвание, гласившее: «Граждане Государства Российского! Грозный час настал. Еще минута – и брат кинется на брата. Соберите все мужество, весь разум, напрягите всю совесть, всю любовь к Родине и Свободе и скажите себе твердо: У России нет и до Учредительного Собрания не может быть иной власти, кроме Временного правительства, созданного Революцией для проведения в жизнь воли революционного народа! Свержение Временного правительства повлечет за собою гражданскую войну, гибель Родины и Свободы. Довольно крови! (…)» 78. Мусисполком счел нужным принять и собственное воззвание, которое, однако, запоздало.

А 31 августа Петроградский СРиСД одобрил политическую резолюцию «О власти», внесенную большевиками и нацеливающую на переход власти в руки советов.

Зуд власти становится нестерпимым и у «вершителей судеб» отдельных народов России. 8—15 сентября в Киеве проходит т. н. Съезд народов, где за потоками высокопарной и пока еще общеобязательной словесной шелухи выпирает упомянутый выше зуд. Приглашение на съезд получили и крымские татары. На съезде от Мусисполкома присутствовали: Ч. Челебиев, Дж. Сейдамет, А. С.-А. Озенбашлы, С. И. Идрисов, Э. Шабарова и А. Исхакова. Будущий коммунист Идрисов тешил себя утопиями: «Россия может стать могущественной только тогда, когда все ее народы добровольно заключат союз» 79. Озенбашлы отдал должное конкретике: «Пусть знают все, что крымские татары не позволят никому установить какую бы то ни было гегемонию на Крымском полуострове. И на этот раз крымские татары уже не покинут своего края без упорной защиты своих прав и добытой свободы» 80.