Вячеслав Зарубин - Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)

«В Гурзуфе было убито более 60 стариков-татар, трупы брошены незарытыми на дорогах, улицах, в виноградниках. Родственникам, решившимся разыскивать своих убитых близких, нередко приходилось прекращать поиски из-за угроз красноармейцев. Совершение погребений было опасным, не было пощады даже духовным лицам: в Гурзуфе и Никите были убиты во время погребального богослужения два муллы» 296.

Подошедший к Алуште «Гаджибей» обрушил на город артиллерийский огонь (на обратном пути его обстрелу подверглись прибрежные селения). Повстанцы окончательно потеряли боевой дух и стали разбредаться. Их штаб распался, Муфти-заде спешно покинул город. Попытки Хайретдинова организовать оборону завершились провалом. 24 апреля красногвардейцы вошли в Алушту. Этот день, – пишет современник, – «является одним из печальнейших дней в истории уродливой большевистско-татарской борьбы. После обстрела Алушты артиллерийским огнем с миноносца разъяренные гибелью комиссаров (Республики Тавриды. – Авт.) матросы, сломав сопротивление восставших, ворвались в городок. Рассыпавшись в погоне за отступавшими по его узеньким улицам, они рубили без разбора всех попадавшихся им навстречу татар» 297. Разгулялись дикие инстинкты. По словам очевидца, «когда здесь увидели те зверства, которые были проделаны националистами-татарами в ночь с 23 на 24 апреля, – все взялись за оружие, даже в санатории не осталось ни сестер, ни сиделок» 298.

«Татарское население Алушты и окрестных деревень, побросав свои очаги, бежало в горы и скрывалось там вплоть до того момента, когда матросские отряды, прошедшие с боем почти до Симферополя, были оттянуты в Ялту, а Алушту 27 апреля занял эскадрон немецких улан», – продолжает В. А. Елагин 299.

Теперь – свидетельства алуштинских татар. Группа красногвардейцев ворвалась в дом Бекира Мемедова, где пряталось несколько жителей, и потребовала выдачи якобы скрывавшихся в доме эскадронцев. «Им заявили, что никаких эскадронцев нет, после чего они сделали обыск. Один из красногвардейцев – грек, ругаясь, стоя у лестницы, сказал, что вы еще будете воевать 100 раз, но за каждого убитого грека убьем 100 татар – весь Гурзуф мы перебили и вас всех сейчас перережем». Семеро мужчин были уведены в неизвестном направлении, и больше их никто не видел 300.

Согласно показаниям Хафиза Шамрата следственной комиссии Курултая, «всем раненым лазаретов в количестве 600 человек было роздано оружие и, кроме того, были вооружены все рабочие города и окрестностей. Они кричали: «давай татар!» (…) Греки вооруженными ходили по домам и уводили татар» 301.

По словам И. К. Фирдевса, «началась форменная война между татарами и уходящей Соввластью. Наши десантные части тогда дошли до самого Мамут-Султана (с. Доброе Симферопольского района) в 12 верстах от Симферополя» 302.

Антитатарские погромы зафиксированы также в Никите, Дерекое (ныне часть г. Ялты), Ялте, Алупке и более мелких поселках.

В Феодосии части красногвардейцев и матросов с помощью миноносцев «Фидониси», «Звонкий» и «Пронзительный» легко подавили татарское выступление. Отсюда два красногвардейских отряда были направлены в Судак. П. Новикову, командиру одного из них, удалось убедить восставших сложить оружие (пожалуй, единственный случай мирного разрешения ситуации во время этих кровавых событий). Однако виновные в убийстве Суворова были наказаны 303. Большевики вновь завладели Старым Крымом и Карасубазаром. Из Бахчисарая на подавление повстанцев в окрестных селах

29 апреля также брошены красные части. В отдельных районах полуострова восстание продолжалось до 30 апреля, до окончательного падения Республики Тавриды.

Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков, обобщив факты, собранные следственной комиссией Курултая (расследование в 1918 году проводило еще и Крымское краевое правительство М. А. Сулькевича), летом 1919 года в Екатеринодаре сделала заключение: «За два-три дня апреля месяца убито мирных жителей более 200, уничтожено имущества, точно зарегистрированного, на 2 928 000 рублей. Общий же ущерб, причиненный большевиками татарскому населению Алушты, Кизильташа, Дерекоя, Алупки, более мелких поселков, по приблизительному подсчету, превышает 8 000 000 рублей. Тысячи жителей оказались нищими» 304. Однако отметим, что все эти расследования носили односторонний характер, не выявив целостной картины трагедии.

Этноконфессиональный конфликт же пока не завершился. С падением Республики Тавриды и оккупацией всего полуострова германскими войсками (украинские части по настоянию германского командования были выведены из Крыма) на малочисленных христиан селений Южного берега (в основном греков) обрушился настоящий террор.

В. А. Оболенский вспоминал: «Вечером мы смотрели на зарева вспыхнувших по всему южному берегу пожаров. Татары мстили греческому населению за кровь убитых братьев. Немало греков было убито в тот вечер, а все их усадьбы разграблены и сожжены. Когда через два дня я уехал в Ялту, то насчитал вдоль шоссе около десятка курящихся еще пожарищ. А по дорогам целой вереницей двигались фуры со всяким скарбом, с заплаканными женщинами и черноглазыми детьми. Коровы, привязанные сзади за рога, упирались и мычали, овцы пылили и испуганно, прижавшись друг к другу, жалобно блеяли…» 305.

Весной – летом 1918 года татаро-греческий конфликт охватил весь Южный берег. В марте следующего года, после ходатайств властям от пострадавших греков, требовавших возмещения убытков, журналисты «Крымского Вестника» предприняли попытку разобраться в происшедшем. Столетиями татары и греки жили бок о бок, хотя и не без трений. Но «до сих пор Крым не знал национальной ненависти… И вдруг, словно по мановению волшебного жезла, все это моментально изменилось и на смену мирного сожительства явилась какая-то смертельная ненависть, не находящая ни примеров, ни причин» 306.

Дело дошло до «священных» призывов к истреблению греков. «…Было уничтожено и захвачено татарами много греческих имуществ, и погибло несколько десятков греков, в том числе дряхлые старики и малые дети. (…) На всем побережье между Ялтой и Алуштой не осталось сейчас ни одного греческого семейства… (курсив наш. – Авт.)» 307. «…Не уцелело ни одной табачной плантации греков, ни одного их дома – все подверглось разрушению» 308.

Греки фактически изгонялись с Южного берега и части горного Крыма, их имущество грабилось. Семена вражды были посеяны надолго, и когда в Крыму высадились греческие войска (конец 1918-го – начало 1919 года) татары, не без оснований опасались репрессий, которые, впрочем, не последовали. В марте 1919 года поднимался вопрос о создании беспристрастной комиссии по выявлению всех обстоятельств происходящего, определению ущерба, нанесенного грекам, и его возмещению, но Крымское краевое правительство