Максим Оськин - Крушение германского блицкрига в 1914 году

В людском составе немцы на участке 27-й пехотной дивизии потеряли две с половиной тысячи человек убитыми, и свыше тысячи пленными (почти все — ранеными). Потери 27-й русской дивизии: 105-й пехотный Оренбургский полк — 4 офицера и 301 солдат, 106-й пехотный Уфимский полк — 8 офицеров и 208 солдат, 107-й пехотный Троицкий полк — 65 солдат, 108-й пехотный Саратовский полк — 5 офицеров и 263 солдата. Итого — двадцать один офицер и восемьсот девяносто солдат — двенадцать процентов от исходного состава дивизии.

Итак, решающую роль в отражении германского удара сыграла артиллерия. Но все-таки более половины потерь, понесенных корпусом ген. А. фон Макензена, пришлось на ружейный огонь. Это обстоятельство подтвердило высокое качество огневой подготовки русских войск перед мировой войной. С другой стороны, как то отметил впоследствии А.А. Керсновский, в данном случае стрелковое превосходство русской стороны даже в чем-то сыграло дурную роль. Отразив немецкие атаки, русские командиры не осмелились немедленно бросить свою пехоту вперед, для преследования и довершения поражения противника. Керсновский пишет: «Одностороннее «штыкопоклонство», конечно, столь же абсурдно, как и одностороннее «огнепоклонство». В одном случае — Тюренчен (сражение русско-японской войны 1904 года, где японский огонь раздавил русское упование на исключительную силу штыка, — Авт .), в другом — Гумбиннен, где нерешительный командир ІІІ-го корпуса не осмелился поднять из-за закрытий свою пехоту и взять голыми руками Макензена и его корпус, разгромленный нашими 25-й и 27-й артиллерийскими бригадами…».

Вдобавок и отсутствие общего управления армией со стороны генерала Ренненкампфа, не обеспечило преследования отступавшего врага, так как бегство остатков ХVІІ-го германского армейского корпуса вынудило немцев отступать по всему фронту сражения. Русские командиры боялись преследовать по собственной инициативе, поэтому командир 3-го корпуса ген. Н.А. Епанчин, в составе которого и была 27-я дивизия, не решился развить достигнутый успех. Конница же, как отмечалось выше, вообще осталась вне участия в сражении. Впрочем, нельзя не отметить, что вероятность организации преследования бегущего ХVІІ-го германского корпуса (а немцы успели пробежать до пятнадцати километров!) в значительной степени была разрушена германской артиллерией. При организации преследования, русская сторона из обороняющейся становилась атакующей, и теперь уже русские солдаты подставлялись под сосредоточенный артиллерийский огонь неприятеля. Многочисленные немецкие орудия, расположенные за рекой Роминта (Гумбиннен расположен на восточном берегу этой реки), не позволили русским добить вражескую расстроенную пехоту. А русская артиллерия, столь успешно расстрелявшая в упор пехотные атаки врага, не сумела контрбатарейным огнем разбить неприятельские батареи, ввиду объективного неравенства в возможностях.

Телефонный пост немецкого подразделения

Таким образом, успех боя при Гумбиннене был обеспечен распадом его на отдельные очаги, что передавало инициативу ведения сражения в руки корпусных командиров, имевших в своем распоряжении превосходные кадровые части. Так что, если на правом фланге немцы отбросили русских, то в центре, где дрался как раз 3-й армейский корпус, которым незадолго до войны командовал сам ген. П.К. фон Ренненкампф, немцы бежали с поля боя, будучи расстреляны ружейным и артиллерийским огнем в упор. На левом фланге бой носил вялый характер. Таким образом, судьбу первого сражения решили частные действия отдельных корпусов и дивизий, где сказалось, прежде всего, качество довоенной подготовки войск.

Александр Васильевич Самсонов — командующий 2-й армией

Это же качество сказалось и на действиях многочисленной русской кавалерии, которой все же вскоре было приказано начать преследование отступавшего противника. Преследовать врага сразу после боя пехотой командующий 1-й армией не отважился, так как ожидал новых атак противника. Генерал Ренненкампф отлично сознавал, что уступает неприятелю в силах, и еще более в средствах, поэтому такое решение следует признать правильным. Преследование VІІІ-й германской армии армейскими корпусами могло с легкостью переменить победу на поражение. Другое дело — конница. Но, как сказано выше, главная масса армейской конницы 1-й армии не приняла участие в сражении (1-я кавалерийская дивизия ген. В.И. Гурко, по крайней мере, пассивно прикрыла левый фланг 1-й армии, на который выдвигалась германская 3-я резервная дивизия). По более чем странной логике кавалерийского командования, отдых, данный генералом Ренненкампфом всей армии на следующий день после победы при Гумбиннене, распространился и на уже отдохнувшую конницу. Сам же ген. хан Гуссейн Нахичеванский, нисколько не чувствуя стыда за свое отсутствие на поле боя, начал преследование лишь 10 (23) августа, двигаясь по двадцать пять-тридцать километров в день.

Потери в Гумбиннен-Гольдапском сражении составили около семнадцати тысяч человек у русских, и около пятнадцати тысяч у немцев. Напомним, что соотношение потерь следует считать при том значительном превосходстве противника в артиллерийском отношении, что показано выше. То есть, одно лишь это показывает подготовку кадровых русских солдат перед войной, а также степень качества артиллерийской стрельбы в русской артиллерии. Действительно, наряду с великолепной стрелковой подготовкой русской пехоты и распадом боя на отдельные корпусные очаги, одной из основных причин поражения немцев под Гумбинненом стало использование устаревшей тактики немецкой артиллерии: германские батареи не умели стрелять с закрытых позиций, что позволяло русским артиллеристам успешно бороться с врагом, уступая в огневом отношении.

Василий Иосифович Ромейко-Гурко — командир 1-й кавалерийской дивизии

Ошеломленный большими потерями в ХVІІ-м армейском корпусе, ген. М. фон Притвиц не решился на немедленное возобновление сражения, хотя этого требовали раздосадованные результатом сражения командиры корпусов. В свою очередь, русское командование Северо-Западного фронта не уяснило масштабов столкновения и, сознавая слабость 1-й армии в пехоте, решило усилить 1-ю армию 2-м армейским корпусом генерала-от-кавалерии С.М. Шейдемана из состава 2-й армии (резервом 2-й армии). Таким образом, еще до того, как войска 2-й армии вступили в бой, они уже были ослаблены на один корпус. Понятно, что 2-й корпус, перебрасываемый с одного участка на другой по разбитым дорогам, опаздывал к моменту первых столкновений в любой армии, а вдобавок еще и отрывался от своих тыловых учреждений. Такая рокировка, предпринятая уже по окончании сосредоточения, свидетельствует о недостатке твердости работников штаба Северо-Западного фронта в последовательном проведении в жизнь оперативного плана.