Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

Теперь читатель может представить ценность сведений, которые Клеточников «сообщал социалистам». Некоторая ч^ть из них сохранилась в виде текстов, переписанных Н. А. Морозовым, Л. А. Тихомировым, С. А. Ивановой и Е. Н. Фигнер в четыре толстые тетради. О них читатель знает из главы о Дегаеве и Судейкине. Клеточников спасал чужие жизни, жизни своих единомышленников. «Он заплатил за это очень дорогой ценой,— писал Л. А. Тихомиров,— его жизнь — это жизнь мученика. Глубочайшая тайна, какою он был окутан, совершенно изолировала его от людей единомыслящих, удалила его от общества, за исключением двух-трех человек, которые не могли его компрометировать, по мнению Михайлова. Но и этих людей он видел очень редко» [610] 82 Тихомиров Л. А. Заговорщики и полиция. М., 1930. С. 144. .

Из соображений конспирации Николаю Васильевичу приходилось поддерживать дружеские отношения со своими коллегами по III отделению (Департаменту полиции). Он встречался с ними и во внеслужебное время — прогуливался после работы, ходил в гости, вел чуждые ему беседы. Для приобретения доверия требовалось быть понятным, открытым. Этот его образ жизни для него, человека исключительной честности, превратился в сплошную пытку с неимоверными душевными страданиями. В памяти немногих знавших его народовольцев он запечатлелся молчаливым человеком с добрыми близорукими глазами, вдруг возникавшим в их обществе почти эфемерно, как мираж, колеблющийся в потоках теплого воздуха.

Два года Клеточников успешно оберегал «Землю и волю», а затем «Народную волю» от разгрома. Стремления других революционеров повторить подвиг Клеточникова не привели даже к отдаленно похожим результатам.

Следующую попытку частично обезвредить политическую полицию предпринял член Исполнительного комитета «Народной воли» П. А. Теллалов. Его замысел заключался в создании «Революционной полиции». В 1881 году группа молодых людей, в которую входили Теллалов, И. И. Майнов, братья Г. Э. и О. Э. Ап-пельберги, С. Ф. Михалевич, А. В. Кирхнер (секретарь «Революционной полиции») и еще несколько человек, установили посты около зданий всех полицейских служб Москвы. Конспиративными квартирами для свиданий с агентами полиция тогда еще почти не пользовалась, и через очень короткое время народовольцам удалось раскрыть большинство ее секретных сотрудников. Но приобретенными сведениями им почти не удалось воспользоваться [611] 83 См.: Автобиографии революционных деятелей русского социалистического движения 70—80-х годов. М., 1927. С. 241 — 242. . Кирхнер был схвачен на квартире Майнова, и у него нашли все списки.

Социалисты-революционеры делали несколько попыток поступить на службу в учреждения политического сыска, но сколько-нибудь существенных результатов им добиться не удалось. Социалист-революционер А. А. Петров, завоевавший доверие начальника Петербургского охранного отделения полковника Карпова, в 1910 году написал воспоминания, в которых признал свою деятельность и «контрпровокатора», и террориста ошибочными [612] 84 См.: Былое, 1910, № 13. С. 137. .

Огромную помощь революционным партиям оказали В. Л. Бурцев и М. Е. Бакай [613] 85 См.: Бурцев В. Л. В погоне за провокаторами. М.-Л., 1928; Бурцев В Л Борьба за свободную Россию. Берлин, 1924. . Поселившись в Париже, они образовали нечто напоминающее контрразведку и занялись разоблачением полицейской политической провокации. Первые их действия сразу же ощутила на себе Зарубежная агентура. Ее руководитель в Европе А. М. Гартинг доносил директору Департамента полиции М. И. Трусевичу: «Несомненно, что образование в Париже подобного революционного полицейского учреждения, поставившего себе целью разоблачение заграничной агентуры и ее секретных сотрудников, не только чрезвычайно мешает делу заграничного розыска, но и может даже лишить агентуру содействия наиболее ценных ее сотрудников, опасающихся возможности своего провала, так как руководимая Бурцевым и Бакаем партийная полиция занялась подробным обследованием образа жизни каждого члена партии социалистов-революционе-ров» [614] 86 Давыдов Ю. В. Юрисконсульты следственной комиссии// Человек и закон. 1978, 7. С. 131 —132. .

Социал-демократ Б. И. Горев также считал, что Бурцев организовал в Париже своеобразную революционную «контрразведку» [615] 87 См.: Горев Б. И. Леонид -Меныциков: Из истории политической полиции и провокации: По личным воспоминаниям//Каторга и ссылка. 1924, № 3(10). С. 130. . Интересно свидетельство Горева об отношениях Бурцева с Бакаем: «Уже до появления на эмигрантском горизонте Меньшикова в Париж приехал бежавший из Сибири бывший чиновник Варшавской охранки Бакай, который и раньше давал Бурцеву кое-какие сведения и которого теперь Бурцев поселил у себя и держал при себе безотлучно почти на положении пленника. По приезде за границу Меньшиков прежде всего увиделся с Бакаем и Бурцевым (Бакай его знал как крупного чиновника Департамента полиции, ревизовавшего в 1906 г. Варшавское охранное отделение) и лишь после этого свидания решил действовать самостоятельно, не желая оставлять за Бурцевым монополии „разоблачителя"» [616] 88 Там же. С. 131. .

За Бурцевым закрепилась слава разоблачителя провокаторов, санитара революционных рядов. Следует признать, что на этой ниве он сделал много полезного. Горький, Лопатин, Амфитеатров опасались за его жизнь, и не напрасно [617] 89 См.: Литературное наследство. Т. 95. М., 1988. С. 779, 845. . За ним охотились, ему угрожали, он понимал, что рискует быть убитым агентами Заграничной агентуры, но не отступил от начатого дела, он почувствовал в охоте на провокаторов свое призвание. Начиная с 1908 года и до начала первой мировой войны политический сыск империи был существенно парализован действиями Бурцева [618] 90 См.: Агафонов В. К. Указ. соч. С. 161 —173. . Революционеры вместо благодарности за бескорыстную и бесценную помощь, вместо содействия в его рискованной работе считали Бурцева болезненно подозрительным, его высмеивали, с ним прерывали отношения. Один из первых исследователей архива Департамента полиции В. Я. Гликман писал:

«Кто из нас не слышал или сам не произносил фразы о том, что В. Л. Бурцев, грозный разоблачитель провокаторов, маньяк, в каждом революционере видел предателя! Но когда вникаешь во все эти обстоятельно написанные «доклады Отделения по охранению общественной безопасности», начинаешь понимать Бурцева и его неустанную подозрительность. Предательство подстерегало нас на каждом шагу. Ни в ком и ни в чем мы не могли быть уверенными. Мы были мухами, которые судорожно бились в хитро расставленных сетях, а незримый паук заливался издали сатанинским смехом» [619] 91 Гликман В. Я. Охранка: (Страницы русской истории). Пг., 1917. С. 4/Подп.: В. Я. Ирецкий. .