Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

Лиц, подобных Балашову, в александровское царствование на вершине власти было немного. И дела свои без доносов они делать не умели. Так, попечитель Петербургского учебного округа Д. П. Рунич, обследуя деятельность профессора Плисова, писал министру просвещения: «Хотя в тетрадях Плисова не найдено ничего предосудительного, но это самое и доказывает, что он человек вредный, ибо при устном преподавании мог прибавлять, что ему вздумается» [73] 58 Познанский В. В. Очерки формирования русской национальной культуры: Первая половина XIX века. М., 1975. С. 98. . Чем не донос? Но подобное встречалось в первой четверти XIX века редко, и донос не имел той популярности, что в XVIII столетии. В александровскую эпоху доносительство было не в чести.

Утратив массовое доносительство — извет как важнейшее средство получения информации о крамоле и пытку как надежный способ получения нужного признания в содеянном или несодеянном, имперская правоохранительная служба восприняла самое худшее из опыта европейской полиции — полицейскую политическую провокацию. Именно при изящном либерале Александре I на вооружении политического сыска начала появляться полицейская провокация, именно тогда началось ее постепенное внедрение в практику правоохранительных органов Российской империи.

Министерство полиции было ликвидировано в 1819 году. Все его функции перешли в Министерство внутренних дел, а точнее — возвратились обратно. Влилась в состав Министерства внутренних дел и Особенная канцелярия во главе с талантливым сыщиком и образованным человеком М. Я. фон Фоком. Ее состав продолжал заниматься тем же, чем и ранее,— политическим сыском.

Молодой Александр I желал показать всей Европе, что Россия при его управлении в состоянии обходиться без специальных учреждений, осуществляющих политический сыск. Но очень быстро император понял, что они крайне необходимы. К лицемерию, нерешительности и подозрительности монарха примешивался вечно преследовавший его страх за собственную жизнь.

Александр Павлович воспитывался в окружении убийі его деда Петра III, бывших фаворитов бабки Екате рины II. Он превосходно знал, с какой легкостью вельможам удалось избавиться от неугодного им, непредсказуемого Павла I, его отца. Призрак удушенного отца и лица его убийц наяву, исходившая от них, как казалось ему, реальная опасность толкали Александра I к созданию все новых и новых учреждений политического сыска. Он не вполне доверял уже функционировавшим. Такое положение привело к образованию избыточного количества подобного рода учреждений, отсутствию четкости в их работе и обязательной строгой централизации, а также к порождению между ними соперничества в усердии услужить породившему их монарху.

Именно при Александре I проявилось тяготение русского политического сыска к французской системе его организации. В 1810 году министр полиции А. Д. Балашов писал русскому посланнику в Пруссии:

«Что же касается до устава высшей секретной полиции во Франции, то на доклад мой Его Императорское Величество изъявить изволил Высочайшее Соизволение на употребление вашим сиятельством нужной для приобретения сего манускрипта суммы, хотя б она и ту превосходила, которую австрийское правительство заплатило, лишь бы только удалось вам сделать сие, теперь весьма нужное, приобретение, в чем особенно Его Величество изволил интересоваться» [74] 59 Цит. по: Троцкий И. М. Указ. соч. С. 14, примеч. 2. .

Заимствование у французской политической полиции ее структуры и методов работы началось при Александре I и продолжалось в царствования его преемников. Он пытался внедрить в России основной принцип французской полиции — получение информации из нескольких независимых источников, так император полагал осуществить контроль эффективности политического сыска. У нас нет оснований признать такой подход удачным. Достаточно вспомнить общества декабристов, о которых властям стало известно в последний момент и фактически не из полицейских источников.

В конце царствования Александр I ощутил реальную угрозу самодержавию — в 1818 году к нему начали поступать сообщения о появлении в армейских и гвардейских подразделениях тадных обществ будущих декабристов. Императора предупреждали многие, но он медлил с принятием мер. Армейское Командование предприняло вербовку тайных агентов для слежки за офицерами. Начальник штаба Гвардейского корпуса А. X. Бенкендорф «принял на себя смотреть». Именно тогда началось его блистательное восхождение к вершинам полицейской славы. Задача, вставшая перед военным начальством, оказалась нелегкой — отсутствовал опыт, желающих следить и доносить явно недоставало. Первые попытки оказались неудачными.

Новым толчком к установлению слежки в армии явились волнения в лейб-гвардии Семеновском полку 16—18 октября 1820 года. Лазутчики доносили В. П. Кочубею, что во всех столичных полках у солдат «смущение умов» и будто бы они знают даже про Испанскую революцию и сочувствуют ей [75] 60 См.: Рыбаков И. Ф. Тайная полиция в «Семеновские дни» 1820 г.//Былое, 1925, № ЗО. С. 70. . Командир Гвардейского корпуса И. В. Васильчиков через два месяца после семеновской истории писал П. М. Волконскому:

«Посылаю вам, мой дорогой друг, проект учреждения военной полиции; вы найдете сумму немного великой, но вы очень хорошо знаете, чтобы заставить хорошо служить этих мерзавцев, необходимо им хорошо платить; тяжело быть вынужденным прибегать к такой мере, но при настоящих обстоятельствах необходимо заставить умолкнуть все свои предубеждения. Главное условие, которое от меня требует человек, который берется вести эту часть,— есть непроницаемая тайна; он согласился только для меня взяться за это, эту личность я знаю пять лет: его честность испытана, он образован, умен, скромен, предан государю и не принадлежит ни к какому обществу; одним словом, это Грибовский, библиотекарь гвардейского генерального штаба и правитель канцелярии комитета раненых; со времени истории Семеновского полка я поручил ему на время управление этой частью, и могу только похвалить его за деятельность и готовность, с которою он взялся» [76] 61 Русская старина, 1871, № 12. С. 661. .

М. К. Грибовский, входивший в Коренной совет Союза благоденствия, без труда составил список членов тайного общества и передал донос Бенкендорфу, переправившему его в мае 1821 года императору. Следом за Грибовским появились добровольные шпионы И. В. Шервуд, А. К. Бошняк, А. И. Майборода и другие. Но их желанию выслужиться таким способом препятствовали не только члены тайных обществ, но даже офицеры, не разделявшие с декабристами убеждений. В армии доносчики поддержки не получили. Таковы были нравственные начала русского офицерства, воспитанного на идеях великих просветителей и наполеоновских походах.