Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

Меньшиков нервничал, это чувствуется по письму. Он-то уж понимал, как любой неверный шаг легко откроет властям его предательство. Но в очередном номере эсеровской газеты «Революционная Россия» условленного уведомления Меньшиков не обнаружил. В день получения письма Ростковский дал его Азефу. Тот, прочитав письмо, сказал, что Т.— это Татаров, а Азиев — это Азеф, то есть он. Письмо вместе с Азефом перекочевало в Москву, оттуда в Женеву и Париж и ни у кого не вызвало подозрений в отношении Азефа.

Эсеровские лидеры приняли сообщение Меньшикова за начало развития полицейской интриги, направленной против руководства партии. Они не могли и не желали верить в предательство члена ЦК и главы Боевой организации. На рядовых членов партии письмо Меньшикова произвело удручающее впечатление, оно поселило в них сомнение [579] 51 См.: Былое, 1909, № 9-10. С. 177—190. . Татарова допрашивала комиссия, специально созданная для расследования $того дела. Он путался, изворачивался, его уличали во лжи, он указывал на Азефа как на провокатора [580] 52 См.: Савинков Б. В. Воспоминания//Былое, 1917, № 3. С. 112. . Тем временем по амнистии после манифеста 17 октября 1905 года из тюрем вышли эсеры, и в комиссию посыпались сообщения о том, что Татаров приходил в Петербургское охранное отделение для опознаний. По решению ЦК 22 марта 1906 года эсер Ф. Назаров стрелял в Татарова, а затем добил его кинжалом на глазах у его родителей.

Азеф вздохнул с облегчением, он и раньше догадывался, а быть может, и доподлинно знал от разговорчивого Ратаева или других охранников, кто такой Татаров на самом деле. Будучи членом Центрального комитета и зная об Азефе практически все, Татаров доносил в Департамент полиции о его активной роли в покушениях на царских администраторов, о скрытых им от хозяев предприятиях, в которых он принимал участие в качестве революционера. С целью устранения конкурента Татаров дважды заявлял лидерам со-циалистов-революционеров об истинной роли Азефа в партии и полиции [581] 53 См.: Лонге Ж-, Зильбер Г. Указ. соч. С. 91. . По утверждению Татарова, сведения об Азефе он получил через своего родственника от Ратаева [582] 54 См.: Савинков Б. В. Воспоминания//Былое, 1917, № 3. С. 112. . Борьба Татарова с Азефом кроме алчности и тщеславия питалась страхом разоблачения, Татаров проиграл, но прежде чем сойти в небытие, он доставил своему сопернику много тревожных минут.

С увольнением Ратаева Азеф поступил в распоряжение Рачковского. Очень скоро отношения между вице-директором Департамента полиции и его секретным агентом начали портиться, в конце лета 1905 года Азеф перестал получать ответы на свои письма, прекратились поступления жалованья, связь с Департаментом полиции разрушилась. Когда весной 1906 года Герасимов перевербовал Азефа, он фактически ни в чьих агентах не состоял. Как выяснилось позже, Рачковский видел своим главным помощником Татарова, а не Азефа, о двойной игре которого знал в подробностях и поэтому не желал ему доверять. Рачковский отнес убийство Татарова на счет Азефа. Провокатора тревожил неожиданный разрыв с Департаментом полиции, он терялся в догадках, не мог найти объяснений случившемуся. В ноябре 1905 года вечером в Петербурге кто-то ударил Азефа ножом в спину, но толстая шуба помешала глубокому проникновению ножа, и провокатор не пострадал. Нападавший не пытался грабить, он выследил, нанес удар и скрылся. Как избежать следующего нападения? Он писал Рачковскому и не получал ответов [583] 55 См.: Николаевский Б. И. История одного предателя. С. 156. . С конца лета 1905 года по весну 1906 года трудное время в жизни провокатора. Связь с политической полицией порвана, самодержавие вот-вот рухнет, и всплывут страшные документы, жена категорически отказалась ехать в Америку. Но его ожидали еще худшие испытания.

Все революционные и оппозиционные партии России изобиловали провокаторами, но ни об одном из них не поступало такого количества разоблачительных материалов. Исследователь жизни и деятельности Азефа А. В. Лучинская насчитала десять сообщений о его предательстве [584] 56 См.: Лучинская А. В. Великий провокатор Евно Азеф. Пг.-М., 1923. С. 94—101. . Сегодня к перечню, составленному Лучинской, можно прибавить еще два. Но пробить непоколебимую веру руководителей партии социа-листов-революционеров в непогрешимость Азефа не удавалось ничем. Почти все, кто сообщал о предательстве Азефа, вскоре попадали за решетку, но и это не убеждало упрямых лидеров эсеров. Поток разоблачений Азефа растянулся на четырнадцать лет, и все бесполезно. Поведение ЦК эсеров в отношении Азефа не поддается логическому анализу. Сообщения из Департамента полиции они считали провокацией и в то же время понимали, что более убедительной информации не бывает. Казалось бы, удостоверившись в предательстве Татарова и тем самым проверив правдивость письма Меныцикова, эсерам следовало взяться за Азефа. Не жертвует же полиция Татаровым ради того, чтобы оклеветать Азефа. Но об обвинениях в адрес Азефа забыли тут же.

Азефу почти всегда удавалось о надвигавшейся на него опасности узнать раньше других. Ростковский дал прочитать письмо Меныцикова Азефу, и он отправился к Рачковскому за советом, а Меньшиков узнал обо всем на другой день от своего прямого начальника [585] 57 См.: Былое, 1909, № 9-10. С. 178—179; Агафонов В. К. Указ, соч. С. 255—258. .

Ни одному человеку, из сообщавших о предательстве Азефа, несмотря на очевидность доказательств, не поверили. Даже когда 9 февраля 1908 года одновременно в нескольких городах империи арестовали всех боевиков из Северного летучего отряда, никто из членов ЦК не обратил свой взор в сторону Азефа [586] 58 Лонге Ж., Зильбер Г. Указ. соч. С. 44. . Но вот что странно, никто из сообщавших о предателе, за исключением Бакая и Бурцева, не настаивал на расследовании.

В январе 1906 года в Петербурге начал выходить журнал «Былое» — первый легальный журнал, посвященный истории освободительного движения в России. Его фактическими редакторами являлись участники революционного движения и одни из первых его историков В. Я. Богучарский, В. Л. Бурцев и П. Е. Щеголев. В последних числах мая 1906 года с редакторами «Былого» начал сотрудничать чиновник особых поручений Варшавского охранного отделения. М. Е. Бакай.

В открытом письме от 9 февраля 1909 года в петербургскую газету «Речь» Бакай попытался объяснить причины столь странного сотрудничества. По цензурным соображениям письмо удалось опубликовать лишь после Октябрьской революции. Приведу из него отрывки:

«Я русский, малоросс, казак и православный. Впервые был арестован в мае месяце 1902 г., освобожден в октябре, а в декабре месяце того же года поступил на службу по вольному найму как нештатный чиновник в Департамент полиции и здесь впервые увидел Зубатова. (...) В августе 1903 г. после увольнения Зубатова ротмистр А. Г. Петерсон был назначен начальником Отделения по охране порядка и общественной безопасности в Варшаве, а я остался при нем в качестве чиновника.