Ниал Фергюсон - Империя: чем современный мир обязан Британии

У этой позиции были серьезные недостатки. Англичане, спешно избавившись от Индии, оставили после себя хаос, который почти уничтожил плоды двух столетий их управления. Первоначально правительство намеревалось покинуть Индию во второй половине 1948 года. Но последний вице-король, лорд Маунтбеттен [205] Если быть точным — лорд Луис Френсис Альберт Виктор Николас Маунтбеттен, кавалер Ордена Подвязки, член Тайного совета, рыцарь Большого креста Ордена Бани, кавалер ордена “За выдающиеся заслуги”, кавалер ордена Звезды Индии, кавалер ордена Индийской империи, кавалер Королевского Викторианского ордена, кавалер Британского ордена Заслуг, член Королевского общества, почетный доктор гражданского права, почетный доктор права, почетный доктор наук (и он часто напоминал об этом). Маунтбеттену нравилось рисовать генеалогическое древо, доказывающее королевское происхождение его семьи, используя систему, разработанную для заводчиков племенного рогатого скота. , из-за своей природной склонности к спешке назначил датой передачи полномочий 15 августа 1947 года. Он открыто занял сторону ИНК, в котором доминировали индуисты, в споре с Мусульманской лигой [206] Мусульманская лига была основана в 1906 году, но стала выступать за создание независимого мусульманского государства только в 1940 году, под руководством Мухаммада Али Джинны. (предпочтение довольно удивительное — или неудивительное, если учесть, что леди Маунтбеттен, по слухам, имела роман с лидером ИНК Джавахарлалом Неру). Маунтбеттен оказал давление на сэра Сирила Д. Рэдклиффа (безжалостно высмеиваемого в это время У.Х. Оденом), предположительно непредвзятого главу комиссии по демаркации индо-пакистанской границы, чтобы тот сделал важные уступки Индии при разделе Пенджаба. В результате поднялась волна насилия между [религиозными] общинами, приведшая к гибели по меньшей мере двухсот тысяч человек (возможно, даже полумиллиона). Еще больше было изгнано из своих домов. В 1951 году приблизительно семь миллионов человек (каждый десятый пакистанец!) были беженцами.

Из Палестины англичане бежали в 1949 году, оставив нерешенным вопрос отношений Израиля с “не имеющими собственного государства” палестинцами и соседними арабскими государствами [207] И еврейское государство, и арабский национализм были в какой-то мере порождениями британской политики времен Первой мировой войны. Оказалось, что Декларация Бальфура (1917) содержит неразрешимое противоречие: “Правительство Его Величества относится благосклонно к установлению в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все свои усилия, чтобы облегчить достижение этой цели. Само собой разумеется, что при этом не должен быть нанесен ущерб гражданским и религиозным правам существующих в Палестине нееврейских общин, а также политическому статуту, которым пользуются евреи в любой другой стране”. . Однако только после Суэца костяшки домино действительно начали падать.

Сразу же после войны начали появляться проекты “новой” империи. Министр иностранных дел Эрнест Бевин был убежден, что дорога к восстановлению национальной экономики начинается в Африке. Сотрудник Министерства по делам колоний Артур Хилтон Пойнтон заявил в ООН В1947 году:

Основные цели в Африке состоят в том, чтобы способствовать появлению крупномасштабных обществ, объединенных для самоуправления эффективными, демократическими политическими и экономическими институтами, как национальными, так и местными, вдохновленными общей верой в прогресс и западные ценности, вооруженными эффективными техническими методами производства и модернизации.

Появились Корпорация по развитию колоний и Корпорация по развитию пищевой промышленности заморских территорий, а также восхитительные планы выращивать арахис в Танганьике и кур-несушек — в Гамбии. Представители Инвестиционного агентства путешествовали по миру, продавая старые британские поезда и корабли любому колониальному правительству, которое могло заплатить, и иногда даже тем, которые заплатить не могли. Существовали честолюбивые планы насчет федераций Вест-Индских, Восточно-Африканских колоний, обеих Родезии и Ньясаленда, Малайи, Сингапура, Саравака и Борнео. Шел даже разговор о постройке нового здания Министерства по делам колоний. Старая империя тем временем продолжала привлекать эмигрантов: с 1946 по 1963 год четверо из пятерых уехавших из Британии оказались в странах Содружества.

Этот имперский ренессанс, возможно, продолжался бы, если Соединенные Штаты и Британия действовали бы сообща, поскольку американская поддержка была непременным условием восстановления империи. Первый послевоенный премьер-министр Клемент Р. Эттли, конечно, видел потребность в этом. Эттли — “скромный маленький человек, весьма озабоченный тем, чтобы быть скромным”, как несправедливо высказался о нем Черчилль, — из этих двоих, однако, реалистичнее относился к будущему Британии. Он признал, что появление бомбардировщиков дальнего действия и атомного оружия означало, что “Британское Содружество и империя уже не являются образованием, которое может само себя защитить… Времена, когда владения, рассеянные по пяти континентам, мог защитить флот, базирующийся в островных крепостях, прошли”. В марте 1946 года он заявил, что сейчас необходимо “рассматривать Британские острова скорее как восточное расширение стратегической дуги, центром которой является Американский континент, чем как державу, нацеленную на Средиземноморье и Восток”.

На деле было много мест, где американцы и британцы успешно сотрудничали в послевоенный период. На Кипре, в Адене, Малайе, Кении британское правление было по сути “гарантировано” США. Этот поворот политики отражал растущую озабоченность американцев тем, что Советский Союз представлял гораздо более серьезную угрозу американским интересам и идеалам, чем Британская империя. “Если бы внезапно началась неизбежная борьба между Россией и нами, — заметил один американский чиновник еще до холодной войны, — то встал бы вопрос, кто наши друзья… Те, кого мы ослабили в борьбе, или те, кого мы усилили?” В конце концов, было что сказать в защиту британского империализма. Так, Генеральный совет ВМФ США и Комиссия стратегического планирования Объединенного комитета начальников штабов США согласились, что британская сеть военных баз могла бы стать полезным дополнением к американской. Это позволяло Бевину играть на повышение:

Западная Европа, включая ее зависимые заморские территории, теперь явно зависит от американской помощи… [тогда как] Соединенные Штаты признают, что Соединенное Королевство и Содружество… крайне важны для их защиты и безопасности. Уже это… говорит о частичной взаимозависимости, а не полной [нашей] зависимости. С течением времени (в следующие десять-двадцать лет) признаки зависимости будут слабеть, а взаимозависимости — усиливаться.