Николай Шпанов - Поджигатели (Книга 2)

Но Бен этого уже и в мыслях не имел. Он был в восторге от того, что было на кого переложить отправку свиней, которая заботила его значительно больше собственного путешествия. Занятый мыслями о своей покупке, он даже ни разу не подумал как следует о том, зачем мог понадобиться премьеру. Быть может, тот на правах старой дружбы, - как никак они были товарищами по колледжу, - хочет неофициальным образом посоветоваться с ним, прежде чем принять какое-нибудь решение? Бен искренно воображал, будто кто-нибудь может серьезно относиться к его дипломатическим способностям и знаниям. Ему и в голову не приходило, что премьер отправил его в поездку по Чехословакии потому, что был уверен: у Бена не может сложиться собственного впечатления о том, что он увидит, и благодаря своей лени и хорошо всем известной ограниченности Бен вообще ничего ре увидит. Все это, вместе взятое, позволит Чемберлену и Галифаксу получить подпись лорда Крейфильда под любым документом, какой им будет нужен. И они заранее знали, что это будет за документ: заготовленный в министерстве иностранных дел, он уже ждал возвращения "миссии" Крейфильда. Больше того: когда премьер решил лететь в Берхтесгаден, Галифакс передал это готовое "мнение миссии Крейфильда" одному из советников, сопровождавших Чемберлена, и Бену, таким образом, оставалось его только подписать. Для этого его и вызвали. Советоваться с ним Чемберлену было не о чем. Все нужные советы он уже получил в Лондоне и не собирался от них отступать: почва для соглашения с Гитлером за счет Чехословакии должна была быть найдена.

В то самое утро, когда специальный самолет увез из Либереца в Лондон погруженных под наблюдением Роу свиней Бена, несколькими часами раньше, чем покинул этот город сам лорд со своим новоявленным секретарем, двухмоторный "Локхид-Электра" взлетел с Кройндонского аэродрома в Лондоне, увозя на материк семидесятилетнего британского премьера, спешившего пожать руку Гитлеру, прежде чем тот перестанет нуждаться в этом ободряющем жесте. В 12.30 "Электра" спустилась на мюнхенский аэродром Визенфельд, но, к удивлению дряхлого премьера, пожать его склеротическую длань явился не фюрер, а всего лишь развязный, как всегда, Риббентроп.

Не дав дряхлому гостю возможности прийти в себя после качки, испытанной в самолете, Риббентроп усадил его в бронированный вагон и помчал в Берхтесгаден. Только там, в приготовленных для него апартаментах "Гранд-отеля", Чемберлен смог, наконец, сунуть зябнущие ноги в теплые туфли и протянуть их к камину. Премьер с наслаждением растянулся в кресле, мысленно восхваляя себя за жертву, приносимую отечеству этим утомительным путешествием. Его веки сомкнулись. Горбоносая голова склонилась на грудь.

Премьер уснул.

Но торжествовавший свою победу Риббентроп не пощадил его и тут. Словно издеваясь над сединами высокого гостя, он отпустил ему на сон всего лишь десять минут.

- Десять минут! - в ужасе воскликнул Чемберлен вечером, рассказывая об этом Бену. - Вы понимаете, Бенджамен, дорогой, - десять минут на сон! Этот негодяй мстил мне за унижения, которые ему пришлось претерпеть в Лондоне. Но должен вам сказать: я решил снести все... все ради славы и величия нашей родины и его величества короля!

Он сидел перед Беном, - долговязый, тощий, судорожно вцепившийся в подлокотники, словно боялся свалиться с кресла.

- Бенджамен! Вы видите перед собой Даниила, вышедшего из берлоги льва. Да, да, кто из глав правительств решался на то, на что пошел я? Посмеют ли потомки это забыть?

- Еще бы, еще бы, дорогой Невиль! - заражаясь его волнением, воскликнул Бен. - Поколения будут воздавать славу вам, умиротворителю Европы и создателю мира и счастья народов.

Чемберлен слушал с нескрываемым удовольствием. Его голова моталась на тонкой шее взад и вперед, как у истрепанной тряпичной куклы.

- Да, мой друг, - промямлил он, - я решил снести все и не жалею, совсем не жалею. Не жалею даже о том, что не повернулся и не ушел, когда этот невоспитанный чурбан фюрер заставил меня подниматься по лестнице дворца, не дав себе труда сойти больше чем на три-четыре ступени. Да, да, я очень хорошо помню: именно четыре ступени! Представьте себе этакого коротконогого уродца в черных бриджах и в чем-то напоминающем коричневую куртку грума. Дрянной выскочка глядел на меня сверху вниз все время, пока я взбирался по этой проклятой лестнице!

Чемберлен возмущенно поднял руку, как бы показывая на стоящего где-то под потолком Гитлера.

- Да, да, Невиль, это отвратительно, - сочувственно проговорил Бен. Ужасно иметь дело с некорректными людьми.

- Я снес все, все! - трагически повторил премьер. - И я вознагражден, стократ вознагражден: план, который я ему предложил, был для фюрера очевидной неожиданностью.

- Как! - удивленно воскликнул Бен. - Он не имел намерения взять Судеты?

- Но он собирался сделать это с грохотом, с битьем посуды и натворить бог знает что. Мне пришлось уверить его, что нет никаких препятствий к тому, чтобы приступить к делу теперь и без драки. Мне кажется, я убедил его: нет никакого смысла тратить на это порох, который пригодится для дел более важных.

- Тут я вас не вполне понимаю, дорогой Невиль.

- Мы с ним приблизились к пониманию наиболее существенных пунктов основных требований немцев в отношении отстранения СССР от решения судеб Европы.

- Это великолепно, Невиль! Просто великолепно!

- Да, да, Советскому Союзу нечего делать там, где мы можем все устроить путем двусторонних переговоров!

- Правильный путь, Невиль, совершенно правильный путь!

- Я куплю этого коротышку ценою пустячной подачки - Чехословакии. Это не для печати, Бенджамен, - я даже велел выбросить это из записи беседы, но я дал Гитлеру слово: если он потерпит полгода, за Судетами последует вся Богемия. Пусть только он теперь же даст публичную клятву, будто ничего не хочет, кроме Судет.

- Как умно, как умно, Невиль! - умиленно воскликнул Бен. - Общественное мнение Англии будет успокоено.

- А тогда мы увидим, как устроить и вторую часть подарка. Даю вам слово Чемберлена, мы проведем коротышку, как волка: вместо жирного теленка подсунем ему чешскую мышь. Не пройдет и года, как он станет нашим союзником. - Чемберлен сложил руки на впалом животе и мечтательно устремил глаза к потолку. - Представьте себе Европу, где в центре формируется такой стальной кулак, как Германия, на юге сидит Муссолини, на востоке Польша Бека...

- Ну, Бек - приобретение сомнительное, - покачав головою, произнес Бен, - этот господин способен нас продать.

- Прежде чем он соберется продать нас, мы продадим его, - скрипуче рассмеялся премьер и весело поиграл старомодной цепочкой, перепоясывавшей жилет. - Да, да, клянусь всевышним. На востоке - Польша полковников, а на том конце земного шара - японцы. Россия в клещах!